Вариант для мамы, цензурный. Несколько стихотворений 2005-2009 гг.
Шрифт:
Трудности зимнего периода жизни
Трудновато живется на свете
без весеннего солнца лучей.
Все как будто бы чьи-нибудь дети,
только ты – самый глупый – ничей.
Сходу вспомнилось раннее детство,
где от всякого страшного зла
нас спасало простейшее средство –
громче плакать. Чтоб мамка пришла.
Конец фильма
Не греет больше старенькая печка,
Не бьется в ней веселого огня.
– "Эй, на пароме! Захватите человечка!
Вот этого…" – И смотрит на меня…
Рюмочная
Холодной водки выпить. Закусить
Салатом и горячим чебуреком.
Вот так бы жить тихонечко и жить
И помереть хорошим человеком…
Очень просто так стишок. На ночь
Почему-то детство вдруг представилось:
Книжку взял. Не знаю, что внутри.
Просто слово, видимо, понравилось –
"антуан-де-сент-экзюпери"…
Школьные годы жизни
Училка выгнала меня со своего урока,
и я к дверИ с портфельчиком обтерханым иду.
Ну, до свиданья, Марьиванна. Как представлю, скока
вы крови децкой выпили… Встретимся в аду!
Утреннее метро если едешь сидя
В вагоне пахнет лавкой,
торгующей духами.
А мне плевать на давку:
лицо закрыв руками,
я сплю. Дышу все реже…
Я свой в подземном мире.
Я тих и безмятежен,
как Т-34.
Утренний сон в метро по дороге на работу
Как только голос: "Осторожно! –
Нам скажет, – двери закрыва…",
Несут шампанского с пирожным,
И марочный коньяк "Москва".
Сигар коробку по вагонам
Пускает щедрая рука,
Две девушки с аккордеоном
Поют про Костю-моряка,
Работница метро (при свете –
лет сорока пяти на вид)
в своем малиновом берете
с послом испанским говорит.
Смеются дети, ветер свищет,
и мачта гнется и скрыпит…
Вино, и женщины, и пища –
Всё аппетитно выглядит!
А я в костюме Спайдермена
Лежу в авоське гамака
И жму на пункт меню "отмена –
возврат к началу праздника".
И снова: "Осторожно! Двери…"
Икра, шампанское вино!
Несутся в космос кони-звери…
И мы с конями заодно.
Метро-4?
Я стою, прислонившись спиною
к темной двери вагона метро,
спать пытаюсь как лошади – стоя.
В жестяное пустое ведро
нас набилось прилично народу,
мы знакомы друг с другом давно,
лошадиную нашу породу
по утрам тычут мордой в говно.
За тяжелым бессмысленным делом
мы забудем свои имена,
нашим общим потеющим телом
амбразуру закроет страна.
Метро
В метро бывает, что напротив
девчушка нежная сидит,
не на меня она – напротив –
в страницы книжкины глядит.
Тогда я сильно напрягаю
все биотоки головы
и на девчушку направляю –
через глаза, как у совы.
И девчушка вдруг как вскочит
на две своих красивых ног,
и сквозь людей прорваться хочет
ко мне – чтоб был с ней сколько смог.
Эрдель. Лешеку
Какой я все-таки дурак…
Как жаль. Зачем же я напился…
И укоризненный собак
со мной, как с маленьким, возился
всю ночь. Беседовал со мной,
превозмогая отвращенье…
Жалел меня. Такой смешной…
В неверном лунном освещенье
он, Леха, на тебя похож.
Он думал, мне и правда плохо…
Я врал ему. Он чуял ложь,
но не прогнал. Спасибо, Леха.
Я догадался. Волшебство одного старого пьяницы
С платформы спрыгнул на пути,
собак стащил за шкирку следом.
Минут пятнадцать нам идти…
Здороваемся с пьяным дедом,
который, видимо, давно
дал клятву станционной будке –
сидеть при ней и пить вино
всю жысть. И только в промежутке,
с полуночи до трех утра
в последний понедельник мая
ему: "Пора, мой друг, пора…" –
вдруг голос слышится… Хромая,
он медленно бежит туда,
где ждет его стальная бочка,
в которой чистая вода
вином становится. И точка.
Глупый стих про добрую электричку
У окна вечерней электрички
занял место. Пять минут спустя
я уснул. Как будто бы табличку
на меня повесили: "Дитя
спит". Торговцев шум и разговоры
не мешают – я так крепко сплю,
даже подъезжая под Ижоры,
не проснулся. А ведь как люблю
Пушкина А.С. произведенья
и других поэтов прошлых лет…
Бабы-контролеры в умиленье
у меня не требуют билет…
В ихней жизни счастья очень мало.
Поглядят на сонный мой уют –
и, поправив куртку-одеяло,
поцелуем в голову добьют.
Чорный бумер
В электричках грязные дети
под гармошку па громче поют.
Ничего нет печальней на свете,
Чем когда по проходу идут
между лавками с криком истошным
осетинской гармошки своей
эти дети. С каким-то там прошлым,
этой жизнью и буду ще ей.
Чор-ный бу-мер чор-ный бу-мер…
Гамлет
Во двор зашел поссать. И сильно горе
в центральной части города Москвы
меня постигло. Надпись на заборе,
что Розенкранц и Гильденстерн мертвы.
Децкий стих. Когда гуляешь маленького щенка, все вокруг другое
В голове моей картинка,
видимо, как у него, –
жук, окурок на тропинке
и еще многое чево:
одуваны-великаны,
лужа-море, жизнь-игра
и неведомые страны
за пределами двора.