Варианты от Ментора
Шрифт:
Раз в две недели он ходил в деревенский магазин, чтобы купить еды себе и псу. А также заглянуть в школьную библиотеку. У него появились две страсти. Первая - читать книги. Классику. Он проглатывал Достоевского и Толстого, открывая заново, то, что в школе входило в обязательную программу. Учитель русского языка и литературы, по совместительству и заведующая школьной библиотекой - Светлана Ивановна, с удовольствием общалась с Иваном.
Молодая учительница, приехала по распределению из города, сама родом из соседнего района, не получилось прижиться в городе. Ей был симпатичен
В своём воображении она рисовала себе героя из категории народовольцев, которые отринули городскую жизнь и поехали в деревню, чтобы просвещать народ. Она и себя видела также в этом свете.
Только Ивану было не до народа. Он с удовольствием общался с юной девушкой, которая краснела в его присутствии и смущалась, сдавал книгу, брал новую, расписывался в библиотечном формуляре, и шёл назад. Иногда брал с собой Барса. Тот шёл рядом с левой ногой хозяина и скалился на деревенских собак, готовый, по разрешению Ивана, бросится на них.
Второй страстью, которая появилась у Ивана, стала фотография. Он с удовольствием снимал пейзажи и лесных обитателей. Очень часто на обходе пути встречал летом белок, бурундуков, лесных коз, косулей. Зимой нередко видел лосей, лисиц, зайцев, глухарей. Вот тогда он бросал инструмент, доставал из-за пазухи фотоаппарат, который привёз с собой, и снимал.
Во дворе его служебного дома росла большая сосна, Иван сделал скворечник. Весной прилетали скворцы, выводили птенцов. Иван с удовольствием делал снимки этой большой семьи.
Зимой он каждый день подкладывал в скворечник орешки, семечки. Прибегала белка, юркой лентой проскальзывала в птичий домик, забивала защёчные мешочки и выходила на ствол сосны.
Барс уже бесновался внизу, видя такое нахальство. Белка давно уже знала, на какую высоту может допрыгнуть собака, спускалась вниз и начинала верещать. Барс прыгал, лаял, рычал. Пытаясь достать наглую морду, но та, зацепившись когтями на задних лапах за ствол, передними била по дереву и ещё громче верещала в двадцати сантиметрах от собачей морды.
Барс буквально свирепел, но ничего сделать не мог. Вдоволь поиздевавшись, хвостатая легко взбегала вверх по стволу, прыгала на соседнее дерево и убегала в лес до следующего дня. Иван с удовольствием наблюдал за этим представлением, когда был дома. Фотографировал, как белка дразнит собаку.
Он заново для себя открыл, что есть иной мир, а не то с чем он сталкивался в Москве в прежней жизни.
К нему часто заглядывал биолог из краевого центра. Расставлял по тайге фото ловушки, чтобы отслеживать популяции зверей. Пару установил недалеко от путей, Иван сам ему показал, где часто видел животных, переходящих железнодорожные рельсы.
Биолога звали Арсений. Лет сорока, бывалый таёжник. Любитель поговорить, знаток множества анекдотов, не прочь поволочиться за каждой юбкой. Вот и в деревне у него было пара зазноб. Постоянно звал Ивана выпить или сходить в гости к девушкам в деревню.
Иван отказывался, лишь ухмылялся в усы и бороду, слушая очередную историю Арсения, как тому пришлось удирать от мужа, который внезапно прибыл домой. Вроде и мужик уже не подросток, но истории его были полны того самого юношеского задора и азарта.
Арсений еще преподавал по несколько часов в университете. И мечтательно причмокивал:
– - В жизни меняется всё! Только красота и притягательность третьекурсниц неизменна, как египетские пирамиды! Время перед третьекурсницами бессильно!
Иван лишь усмехался и прихлёбывал горячий чай. Ему-то и не знать! Но всей это было в прошлой жизни за четыре тысячи триста километров. Интересно слушать истории Арсения, понимая, что больше всё это лишь фантазии.
Иван показывал на старом ноутбуке фотографии живого мира, которые ему удалось сделать. Арсений некоторые закачивал на свою карту памяти. И с удовольствием делился фотографиями с фото ловушек. Конечно, там не художественные фотографии были, а скорее документальные, но тем и ценны они были. Животные вели себя естественно, не встревоженные присутствием человека.
Арсений же живо интересовался железной дорогой. Просил фотографировать поезда, локомотивы. Даже был готов платить за фото. Рассказывал, что помимо любви к животным у него страсть - поезда. Дед у него был железнодорожником.
Иван лишь хмуро отмахивался. С первых часов работы стажёром ему вдалбливали в голову, что самое главное - это безопасность. И, что нельзя фотографировать ничего на дороге, если только это не улучшит безопасность. До сих пор нельзя снимать вокзалы и всё, что касается путей.
Изначально, это казалось паранойей. При наличии интернета, спутниковой съёмки - анахронизмом.
Но с годами наступила профессиональная деформация личности. Он уже смотрел на вещи точно также как и его коллеги. Трезво, взвешенно с точки зрения безопасности движения. Всё только для безопасности движения.
А фотографировать не стоит на дороге. И примета такая есть нехорошая. По ней, как раньше говорили, литерные поезда ходят. Воинские эшелоны, которые в сцепке тянут два мощных электровоза. А были такие составы, перед проходом которых за трое суток весь технический персонал дистанции пути выгоняли на работу для проверки. Носом проверяли каждое соединение и механическое и электрическое. ПЧ было всё равно, какой день по календарю. Выходной или праздничный. Какое твоё состояние здоровья. Все на пути!
И ночью прошёл "поезд на особом учёте". Сначала один электровоз. При этом шла жёсткая установка, что запрещено переключать любые стрелки после прохода электровоза.
На всех переездах дежурили машины ГАИ. Поезд было слышно издалека, Вернее даже не слышалось, а чувствовалось. Задолго до прибытия, земля дрожала, посуда жалостливо позвякивала в столе. Два локомотива шли в голове состава. С виду ничего особенного. Состав как состав, кроме массы. Не видно ни охраны, ни военных. Обычные с виду грузовые вагоны.