Варианты
Шрифт:
Утопая в большом темно-зеленом кресле, Алена Петровна нервно потарабанила пальцами по подлокотникам.
– Вера Павловна, вы не справляетесь со своими обязанностями.
Сказала, как отрезала. Я продолжала улыбаться, не понимая смысла этих слов. А когда поняла, улыбаться перестала.
– Я… что???
– Вы провалили сделку с хлебозаводом, не смогли договориться о перезаключении контракта на будущий год. Ведь так? – она подняла на меня свои черные глаза. Правое веко слегка подрагивало от напряжения.
– Нет, не так. Не продлять контракт было вашим решением, вы
– Я? – такого удивления и чувства оскорбленной невинности я не видела ни разу в жизни. – Вы можете предоставить какие-то подтверждающие документы, что это мое решение, а не ваша грубая оплошность?
Нет, предоставить таких документов я не могла. На всех документах злосчастного хлебозавода стояла моя подпись, во всех комиссиях значилась только моя фамилия. Я замерла. Мозг заработал со скоростью пулемета. Она подставила меня! Еще пара неудачных переговоров, неудачных именно по инициативе начальницы, теперь станут оружием против меня. Я вдохнула и выдохнула, досчитав до 10.
– Итак? – посмотрела на Алену Петровну, не испытывая особого удивления.
– Вы должны уволиться, пока этими эпизодами не заинтересовалась служба безопасности Центрального Банка и генеральный. По собственному.
Я готова была громко смеяться, но молчала. “Ну вот и понятно, как она решила выпереть меня с работы. Да еще и мужа моего себе прикарманить. Умница, не разменивается, все в одни ворота.”
Мой стеклянный взгляд прямо в глаза все-таки вывел ее из себя, и она заговорила быстро, громко, с надрывом:
– И эти ваши болезни, совершенно не вовремя. Не доставив мне вчера документы, вы невероятно меня подставили!
Что было дальше, я помню смутно. Помню только черную волну, которая затопила мое сознание, а потом ее истошные крики, охранника, который недоверчиво-испуганно пытался удержать мои руки, бледное лицо, на правой скуле которого начинало расплываться сиреневое пятно, кровь на дубовой столешнице. Видимо, я била ее головой об стол. Помню, как она кричала:
– Вы должны немедленно уйти, без отработки. Иначе я напишу на вас заявление!
Что-то я сомневалась, что она не подаст заявление, даже если я уйду, но, осознавая всю безвыходность ситуации, я выскочила из банка, схватив только свое пальто – перчатки и платок остались лежать в комнате для персонала на второй полочке справа…
Осень встретила меня промозглым ветром и противной моросью, которая через пару секунд сумела пробраться под воротник и поползти липкими щупальцами по спине. Хотя еще не было 12 часов дня, над городом сгущались сумерки унылого осеннего дня.
Мне было весело. Люди, ожидающие разрешающего знака светофора на перекрестке, с удивлением поглядывали на меня. Еще бы – смеющаяся растрепанная женщина под дождем с неприкрытой головой. Чай, не 15 лет, можно ведь и простудиться, бабуля! Я смеялась, хотя понимала, что этот смех – всего лишь предвестник истерики. Ничего. Игорь сейчас дома – где ему быть? Работает он вахтами, его про… тьфу на нее, на работе. Сейчас я скажу ему все. Все…
Я стояла на краю тротуара, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Когда же загориться зеленый? Слева, на свой мигающий зеленый, поворачивал мусоровоз, бока его оранжевого кузова были испачканы чем-то серым, и дождь почему-то не мог смыть эту грязь. Я почувствовала чью-то ладонь между лопаток, ее огромную силу, толкнувшую меня вперед.
Бампер мусоровоза тоже был вымазан этой серой неизвестной грязью, тонким слоем, и даже на номере было пятно. 236. Я не могла оторвать взгляд от этих цифр, которые надвигались на меня так быстро и вместе с тем ужасающе медленно. Еще секунда – боль в ладонях, содранных об асфальт исчезла в тот же миг, как и появилась, и другая боль – огромная, заставившая весь мир сжаться в одну точку – эпицентр той самой боли где-то внутри меня, навалилась на меня вместе с темнотой.
Глава 2
Я резко распахнула глаза. После чернильной темноты, окружавшей меня, свет резанул по глазам так, что сразу заломило в висках. Белые стены и потолок поначалу показались мне нестерпимо яркими, но потом, когда ослепление прошло, я заметила, что цвет скорее грязно-молочный. Медсестра в марлевой повязке развязала жгут на моем предплечье.
– Все, можете разжать кулак.
Голос был каким-то металлическим, неживым. Она протянула мне жилистую руку и помогла встать. Голова закружилась и ноги слегка подкосились. Что, черт возьми, происходит? Я посмотрела на свои ладони – ни следа от недавнего соседства с грязным асфальтом злополучного перекрестка. Все поплыло перед глазами. Худая медсестра с необыкновенной для такого хрупкого тела силой подхватила меня под мышки и потащила к кушетке в углу кабинета.
– Ириша, тут у нас, похоже, перебор!
В дверях тут же показалась полненькая румяная девушка, которая на ходу разворачивала шоколадку, выуженную из кармана огромного синего халата.
– Ну что ж вы, маменька, так перестарались? – пропела она, вручая мне шоколадку и сама поднося мою руку к моему же рту. – Вас же предупреждали, раз в неделю. Не чаще.
Я сглотнула и постаралась глубоко дышать. Что происходит? Почему у меня ничего не болит? Неужели я так испугалась мусоровоза, что вся эта боль была всего лишь взрывом в моем мозгу? А шофер успел среагировать и вовремя притормозить?
Ириша уже материализовалась рядом со мной, держа в руках алюминиевую кружку с дымящимся чаем. Я благодарно кивнула, принимая кружку из ее рук.
– А кто мой доктор? – спросила я, обжигая губы горячей жидкостью
– А зачем вам врач? – тонко выщипанные брови на круглом розовом лице удивленно поползли вверх.
Я перевела взгляд на обычный деревянный стул в центре кабинета. Там с умопомрачительной скоростью сменялись люди. Худая медсестра брала кровь большими шприцами, наполняя стеклянные пробирки, которые, в свою очередь, отправлялись в специальные квадратные контейнера – холодильники. У противоположной от кушетки стены скопилось уже довольно много этих контейнеров, они стояли друг на друге в несколько рядов. Да, работа кипит. И это хорошо. Чем больше крови мы им дадим, тем безопаснее будет на улице.