Варлорд

Якубович Александр

День с 2 по 11.

Ничего значительного не произошло. Двигаемся на юг.

День 12.

Сегодня заходил заместитель полковника Дьютера, командующего нашей конницей. Требовал для своих лошадей дополнительную пайку из фуражных запасов, отказал.

День с 13 по 14.

Ничего значительного не произошло.

День 15.

Приходил лично Дьютер. Много кричал, даже плевался. Обещал вздернуть меня на ближайшей ветке или путевом столбе, если бы таковые водились в Западных землях, будто тут ему Брим. Выяснилось, что некоторые кони пали из-за нехватки питания. Стали разбираться.

День 16.

В ругани с Дьютером дошли до командующего армией, генерала Генина. Будучи

сподвижником короля Мордока еще во времена командования крепостью Каламета, он сделал головокружительную карьеру. У меня были записи амбарных книг, где фураж выдавался под роспись. У Дьютера — павшие кони. Стали разбираться.

День 17.

Выяснилось, что хозяева умерших животных проигрались в кости. Расплачивались всем подряд, в том числе и собственными пайками. На вечернем привале мои ребята собрали помост, на котором под командованием Генина все семеро были вздернуты, в назидание остальным. Генерал грозился провести децимацию, если подобное повторится. На Дьютере не было лица. Я же лишь порадовался тому, что так тщательно веду записи. Ведь этот подлец пытался все спихнуть на меня! В одном с командующим я был согласен — наша армия распустилась. Я служил еще в гарнизоне Каламета и точно знаю, что дисциплина упала ниже некуда. Вместе нас удерживает только воля Разящего Короля.

День 18.

У одной из телег отвалилось колесо. Долго чинили.

День 19.

Ничего значительного не произошло.

День 20.

Все чаще слышу разговоры о том, что зря наш король не возглавил поход лично. Фигурой Генина многие были недовольны, и пресечь этот ропот не удавалось даже выписыванием палок любителям трепаться. Я стараюсь держать язык за зубами. Армия движется, обоз — следом за ним. Пока мы не встанем лагерем где-нибудь хотя бы на неделю, надеяться на то, что нас нагонят тыловые снабженцы, не приходится, так что полным ходом работают фуражные команды. Часть из них сформирована из конницы Дьютера, часть — из обычной пехоты. Каждый солдат хочет поразвлечься в походе. Но в итоге все это добро все равно стекается ко мне.

День с 21 по 24.

Ничего значительного не произошло.

День 25.

Я получил первое тревожное донесение. Одна из фуражных команд не вернулась с рейда. Идет разбирательство.

День 26.

Это утро выдалось солнечным и ярким, как если бы… Только листы переводить. Ничего значительного не произошло. Продолжаем искать пропавший отряд.

День 27.

Вернулся поисковой отряд. Пропавшая фуражная команда нашлась в одной из деревень, в которой планировалось провести конфискацию провизии на нужды армии. Мы с моим помощником Перро постоянно отмечаем деревни и села на походной карте, чтобы спланировать, куда отправить фуражистов. Конечно, в этом нам очень помогает разведка авангарда. Я точно помнил, что никаких проблем в этом поселении возникнуть было не должно, так что и направил туда всего чуть более дюжины бойцов. Проблемных, жестоких, которых не стоит посылать в крупные села, дабы спустили пар. По донесению, деревня сгорела дотла, остались только кости, которые уже стали растаскивать дикие животные. Странно, неужели поселение сумело дать отпор?

День с 28 по 30.

Ничего значительного не произошло.

День 31.

Опять пропала фуражная команда, на этот раз в совершенно другой стороне. На этот раз это был такой же мелкий отряд всего из дюжины бойцов. Сходил с докладом к генералу. Решили усилить фуражные команды конными арбалетчиками. Тела мы так и не обнаружили, на стоянку вернулось всего несколько лошадей.

День 32–37.

Погибли еще две команды. Одна, как и прошлая, исчезла без следа, причем уже после ограбления деревни, вторая же приняла бой с неведомым противником

на подходах. Нам достались только трупы, как людей, так и животных. Очевидно, бой был ожесточенным, но все разговоры о лесных духах, демонах и колдовстве тут же сошли на нет. Люди были убиты обычной сталью, об этом говорили глубокие рубленые раны.

Вот только место сражения привело наших разведчиков в полное недоумение. Противников было едва ли не меньше, чем членов фуражной команды. Скорее всего, они забрали с собой тела погибших. При этом версию о том, что это могли быть остроухие, отмели сразу: раны были широкие, рубленые. Нанесенные мечом или саблей. Эльфийские клинки таких отметин не оставляют.

День 38.

Очередное утро, очередное донесение об исчезновении фуражистов. Генерал Генин рвет и мечет, требует результатов. Сегодня в штабе армии состоится совещание.

День 39.

Усилили фуражные команды вдвое. На меня давят, но без фуражистов припасов нам просто не хватит. Точнее, мы можем дойти до Халсина, но тогда нам придется предать его огню и мечу, полностью разграбив город для того, чтобы прокормить своих бойцов. И о длительной осаде Мибензита, о которой твердит Генин, речи быть не может.

День 40.

Начались проблемы с донесениями. Мы уже две недели не получаем писем с севера, хотя гонцы регулярно отправляются к королю. Тревожно. Среди солдат ходят всякие разговоры, а зачисление в фуражисты из привилегии быстро стало наказанием. Причем не работают даже угрозы телесных наказаний. Люди предпочитают получить палок, чем сгинуть в этих лесах. Движение войск замедлилось, началось дезертирство.

День 41.

В лагерь прорвался один из гонцов. Молодой парень, он твердил о том, что за ним гнались черные тени. Генерал Генин ничего на это не сказал, а просто молча удалился в свою палатку сразу после привала. По всей видимости, у нас проблемы.

Сегодня я плохо спал. До Халсина еще две недели марша по этим диким землям, а припасов почти не осталось. И что-то мне подсказывает, что снабжение, которое должно пойти по нашим следам, не прибудет. Об этом же говорят и солдаты. Обстановка накаляется. Мне тревожно, но я верю, что наша армия достигнет Халсина, а после — Мибензита, и одержит оглушительную победу, как и всегда до этого.

Я захлопнул маленькую книжечку, в которой командир интендантов вел свои записи, и отложил дневник в сторону. Ну что же, судя по содержанию, я своего добился. Под телом капитана уже натекла лужа крови, его помощник вовсе лежал обезглавленный в углу палатки.

Халсин был все ближе, и мы с Лиан решились на серьезную диверсию. Когда я окончательно убедился, что ни Мордока, ни Леннор в составе армии нет, мы с эльфийкой, что называется, вошли в раж.

Лиан серьезно пообтесалась за эти недели, привыкла к сече и, что самое главное, более не подвергала сомнениям мои приказы. Урок, который я преподнес девушке после вылазки, она усвоила и поняла, что у любой моей команды есть причины, веские причины.

Этой ночью мы проникли в лагерь и готовились уничтожить оставшиеся припасы. Место было выбрано отличное. Безжизненные холмы, на несколько дней пути во все стороны здесь не было крупных сел и деревень, только мелкие хуторы и охотничьи стоянки, которые сейчас пустовали. Так что если действовать дерзко и сжечь основной запас провизии, до Халсина армия может даже и не дойти.

Конечно, каждый солдат нес на себе кроме оружия и личных вещей еще и припасы, но не было такого момента, чтобы вся армия была укомплектована полностью. Интенданты, дабы сэкономить время, раздавали провизию веерно и постепенно, то есть к моменту, когда последний пехотинец или кавалерист получали свой паек, у первого он уже заканчивался.