Варвар. Дилогия
Шрифт:
Офицер продолжал стоять, но по-прежнему слишком близко от стола. Впрочем, если разозлить его еще немного, а затем прыгнуть…
– Здесь только один негодяй, майор, – бросил Крим, – и на нем синяя роба, которую вы почему-то называете офицерской формой. Чихал я на ваш Патруль и на ваши белые перчатки!
– Молчать! – заорал кешлянин.
– То молчать, то отвечать – ты бы уж определился, что ли, недоумок, – Шторр удовлетворенно отметил, что его план начинал действовать: кешлянин все более и более выходил из себя. – Ты, часом, не идиот, а, ничтожество, возомнившее себя офицером?
– Да ты… Да как ты смеешь, грязный варвар?! –
– Сам ты варвар! Идиот! Выродок кешлянский!
– Да я… Да ты…
Майор сделал быстрый шаг к Шторру. Крим напрягся: приближался решающий момент. Еще шаг – и… Но внезапно, замерев на полпути, патрульный вернулся к столу. Трясущейся от гнева рукой он вдавил большую черную кнопку на его торце, и за спиной у разочарованного Шторра тут же возник охранник.
– Все равно будет так, как я сказал! – прорычал кешлянин. – Дерр, сыворотку правды!
Охранник шагнул к Криму, тот обернулся, пытаясь защититься от внезапно возникшей угрозы, успел даже поднять скованные руки, но в шею ему уже вонзилась острая игла. Наркотик мгновенно впитался в кровь, взгляд Шторра помутился, и он осел на руки кешлянину.
31
Крим пришел в себя в камере, лежа на полу. Голова гудела. Очевидно, тюремщики приволокли его сюда и бросили прямо у двери. Почему? Где он был? Что с ним сделали?
Память услужливо выдала картинку: офицер Патруля с красным от гнева лицом стоит, опершись руками о стол, и, подавшись вперед, что-то кричит. Майор Зифф. Что еще за майор? Ах да, патрульный, который допрашивал его. Он еще так забавно сердился… Точно, теперь он вспомнил: майор разозлился и выскочил из-за стола, оставив без присмотра бластер, а потом… Что же было потом? Он вернулся назад и кого-то позвал. Кого? А, ну конечно же, охранника, тоже патрульного. И тот вколол Криму какой-то наркотик. «Сыворотку правды» – так, кажется, назвал его этот Зифф. Он хотел, чтобы Шторр ответил на какой-то вопрос, а тот молчал, пытаясь вывести офицера из себя. Да, точно, так все и было. А затем… Что затем? Дальше он ничего не помнил.
Опираясь на правую руку, Крим подтянул ноги к животу и поднялся на четвереньки. Постояв так с минуту и убедившись, что голова не кружится, он медленно выпрямился, встав на колени. Тело немного повело в сторону, но Шторр устоял. Подождав еще минуту, он наконец решился и поднялся на ноги.
Слегка пошатываясь, Крим доплелся до нар и сел на них. Интересно, что же такое хотел узнать у него патрульный? Или, вернее сказать, что он узнал: ведь невозможно что-то утаить под воздействием «сыворотки правды». Что он мог выдать, каким таким секретом обладал?
Грохот замка прервал его размышления. Крим вскинул голову. Принесли пищу? Уже? Неужели он пролежал без сознания почти сутки?
Дверь открылась, но у появившегося на пороге тюремщика не было в руках миски.
– Шторр! Выходи! – отрывисто приказал кешлянин.
Крим встал.
– Я не могу идти, – проговорил он. – Майор Зифф накачал меня наркотиками. Я требую, чтобы ко мне немедленно прислали врача и сняли, наконец, наручники!
– Будет тебе врач, – бросил неожиданно тюремщик. – А сейчас без разговоров: марш в коридор!
Стараясь держаться прямо, Крим вышел из камеры, только сейчас удивившись, что охранник на этот раз явился один, без традиционного почетного караула у двери. Шторр искоса взглянул на конвоира: тюремщик как тюремщик. Поношенная форма, по крайней мере, неделю не чищеные сапоги, бластер у пояса, связка ключей. Или кешляне считают его уже настолько ослабшим, что три охранника для него – роскошь? Что ж, при случае он заставит их пожалеть об этой ошибке.
– Топай, – велел конвоир.
На этот раз его вели в сторону, противоположную кабинету майора Зиффа. Что это там говорил тюремщик о враче? Неужели ему будет наконец оказана медицинская помощь? Хорошо бы. Хотя, конечно, после всего случившегося верится в это слабо. Скорее, наоборот. Что, если он им просто больше не нужен? Если проклятый майор вытянул из него все, что хотел – вполне мог приказать выбросить отработанный материал. Вот выведут его сейчас во дворик, поставят к стеночке и… С другой стороны, стоило его для этого тащить обратно в камеру? Нет, похоже, Крим, еще поживем…
Конвоир ввел Шторра в небольшую проходную комнатку, приказал встать лицом к стене и постучал в неплотно прикрытую белую дверь.
– Входите, – раздалось из-за нее.
– Входи, – он подтолкнул к двери Шторра.
С первого взгляда Крим понял, что действительно попал в медицинский кабинет. Весь заставленный аппаратурой, он словно перенесся сюда с «Викинга». Те же экраны, провода с присосками, датчики, шкалы со стрелками, койка у стены. Вот сейчас раздастся голос: «Раздевайся», и из-за модуля общего диагноста выйдет доктор Артур, в голубом комбинезоне с золотыми погонами лейтенанта на плечах и стилизованной эмблемой змеи, обвивающей чашу с ядом, на груди…
– Заключенный Шторр доставлен, – доложил конвоир.
– Спасибо, – за диагностом и вправду возникло какое-то движение, и перед Кримом появился хозяин кабинета – полная противоположность доктору Артуру. Землянин был весьма упитан, этот – тощ, как жердь, даже узкий лиловый китель – и тот висел на нем, как на огородном пугале. Стив гордился густыми рыжими волосами, особенно усами и бородой – череп кешлянина был абсолютно лыс. С лица землянина не сходила улыбка, глаза имперского врача смотрели настороженно и холодно. – Сними с него наручники, – коротко распорядился он.
– Но, док, это же опасный преступник, варвар! – несмело попытался возразить тюремщик.
– В настоящий момент это всего лишь мой пациент, – презрительно отмахнулся доктор. – Делай, что я сказал, не тяни. Ты же знаешь, кто распорядился привести его сюда, – слово «кто» врач произнес с каким-то особым нажимом.
Это подействовало.
– Слушаюсь, – тюремщик подошел к Криму и маленьким ключиком разомкнул стягивавшие его запястья стальные браслеты. Наручники со звоном упали на пол. Конвоир хотел было нагнуться за ними, но почему-то передумал.
– Идите сюда, Шторр, – велел доктор Криму, без особых эмоций разглядывая кровавые рубцы, оставшиеся от наручников. – Раздевайтесь и ложитесь, – он кивнул в сторону койки.
Действуя одной рукой, Крим расстегнул рваную рубашку, снял ботинки и брюки.
– Это тоже, – врач указал на наложенную Брендой Мейер пародию на повязку. – Что у вас с рукой?
– Думаю, сломана, – проговорил Крим.
– Ладно, посмотрим… Ну, что ты сидишь? Я же сказал: ложись.
Доктор говорил сердито, но причиной его злости был явно не Крим. Хотя, похоже, забота о варваре и не доставляла ему удовольствия, Шторр оставался пациентом, которому требовалась помощь. К тому же, за всем этим, без сомнения, стояла чья-то весьма высокопоставленная воля.