Варвар
Шрифт:
Об этих событиях Великий Советник Тьюз уже не знал ничего. Его череп, оправленный в золото разграбленного Линна лучшим ювелиром Цинзара, превратился в кубок, символизирующий и прославляющий величайшую победу столетия.
У Сиятельного Клейна Линна, занятого проверкой месячных счетов по его загородному поместью, известие о падении столицы вызвало шок. За небольшим исключением, все его атомные материалы и приборы были в Линне. Клейн отпустил посланца, имевшего глупость во всеуслышание сообщить печальную новость едва переступив порог комнаты. Затем он уселся в глубокое кресло около своего рабочего стола, прикрыл ладонью глаза и замер, расслабившись. Мысли медленно приходили в порядок. Он подумал, что необходимо прервать работу и отослать всех помощников,
Короткий приказ — и рабы потянулись к выходу под внимательным взглядом хозяина; Клейн заметил, что одному из них, Аорагу, отсрочка доставила явное облегчение. Без промедления он велел этому человеку остаться. Клейн имел четкую систему взаимоотношений с рабами, систему, унаследованную им от давно умершего наставника, мудреца Джоквина.
Основой этой системы являлось воздаяние за честность, трудолюбие и верность раба. Хороший раб получал лучшие условия жизни, укороченный рабочий день, большую свободу, право жениться после тридцати лет и, наконец, полное освобождение — после сорока. Отрицательные качества и поступки, особенно леность и обман, наказывались. Более значительных перемен в положении рабов Клейн осуществить не мог — до тех пор, пока в обществе не произойдет крутого изменения во взглядах на рабское состояние как таковое. И теперь, как бы вопреки терзавшей его тревоге, Клейн решил не отступать от правил. Он хорошо помнил наставления Джоквина, которые следовало применять в неясной ситуации, когда прямые доказательства вины раба отсутствовали. Пристально глядя в лицо вызвавшего его подозрения человека, Клейн сказал:
— Если ты в чем-либо виновен, Аораг, и признаешься в этом, то получишь только малое наказание. Если ты не признаешься, но твоя вина будет впоследствии доказана, наказание будет втрое большим. Выбирай.
Раб, смуглый молодой мужчина, уроженец Венеры, пожал плечами и сказал с усмешкой:
— Когда Цинзар покончит с родом Линнов и с их городом, ты сам будешь работать на меня.
— На плантации, — сказал Клейн коротко, — на три месяца.
Не время для милосердия. Империя под ударом; сейчас недопустимы действия, которые могут быть истолкованы как слабость.
Когда стражи выводили раба, он бросил через плечо еще одно оскорбление:
— Ты, несчастный урод, — сказал он, — ты будешь там, где положено, когда сюда доберется Цинзар.
Клейн не ответил. Он полагал сомнительным, что новый завоеватель выберет роль благородного мстителя за все грехи и зло Линна. Это потребовало бы слишком большого времени. Он выбросил из головы эту мысль, встал и направился к двери, которая вела в соседнее конторское помещение. Встав на пороге, он внимательно оглядел дюжину доверенных рабов, сидевших за своими столами.
— Не поступайте опрометчиво, — сказал он медленно, спокойным, ясным голосом. — Это относится к каждому из вас. Если вы затаили злобные мысли, подобные высказанным Аорагом, — сдержите их. Падение одного города в результате внезапной атаки не следует расценивать как катастрофу. — Клейн почувствовал раздражение. Он пытался взывать к их инстинкту осторожности и самосохранения, но довод, к которому он был вынужден прибегнуть, ясно показывал — катастрофа началась.
— Я сознаю, — продолжал Клейн, — что быть рабом никому не доставляет удовольствия, хотя у вас и имеются некоторые преимущества — гарантия определенного жизненного уровня, бесплатное профессиональное обучение. Однако дикие слова Аорага доказывают, что, если освободить молодых рабов, они станут источником дисгармонии в обществе — если не прямо революционным фактором. Люди разных рас должны постепенно учиться жить вместе; это, конечно, горькая правда, но это так.
Он пошел прочь, удовлетворенный тем, что сделал все возможное при данных обстоятельствах. Во всяком случае, он не сомневался в виновности Аорага, но понимал, что в произошедшем инциденте, как в капле воды, отразилась проблема рабства в Империи. Если Цинзару удастся захватить любую важную область Земли, восстание рабов последует автоматически. В Линнианской Империи было много рабов, слишком много, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности.
Снаружи он увидел первых беженцев. Они в изнеможении расположились на земле около здания зернохранилища. Несколько минут Клейн наблюдал за ними, пытаясь представить себе картину их бегства из Линна. Он был удивлен их поздним появлением. Люди, должно быть, просто отказывались верить, что городу угрожает серьезная опасность; хотя, конечно, первые потоки беглецов могли двинуться по другим направлениям. В этом случае их отсутствие вчера в районе поместья Клейна было бы понятным.
Клейн прервал свои размышления. Он подозвал раба и послал его с группой своих личных охранников к зернохранилищу. Клейн велел передать беженцам, что те из них, которые имеют какие-либо транспортные средства, должны немедленно двигаться дальше. Здесь, всего за восемьдесят миль от Линна, он собирался предоставлять временный отдых и помощь только беженцам, передвигающимся пешком.
Затем Клейн быстро направился в свой кабинет и вызвал начальника стражи.
— Мне нужны добровольцы из беженцев, — объяснил он офицеру, — штатские люди, крепкие физически и очень религиозные, которые были бы готовы лететь в Линн и вывезти все транспортабельное оборудование из лаборатории в моем городском дворце.
Его план, который он изложил группе из сорока срочно набранных добровольцев, был прост. В течение нескольких дней, возможно — недель, в огромном городе будет царить беспорядок. Отряды варваров, очевидно, в первую очередь стремятся занять все ключевые пункты и наиболее богатые общественные и частные здания. Можно надеяться, что в первые дни оккупации города варвары не обратят внимания на скромный особняк Клейна, скрытый за деревьями большого парка. Если же его резиденция в Линне окажется захваченной, то вряд ли в ней сможет расположиться большой отряд. Добровольцам, отважным и сильным людям, не составит труда перебить чужаков и выполнить свою задачу.
— Я хочу подчеркнуть важность порученного вам дела, — продолжал Клейн. — Как все вы знаете, я являюсь членом Высшего совета Храма. Мне доверено хранение и изучение священных предметов, которые ученые Храма столетиями разыскивали в древних развалинах. Эти механизмы Золотого Века помогли нашим инженерам наладить добычу божественного металла, питающего двигатели кораблей, но не это главное. Сами Атомные Боги касались их! И было бы великим бедствием, если бы наши реликвии попали в нечистые руки варваров! Спасите эти святыни! Я должен также строго предупредить вас: если, в случае неудачи, вы будете схвачены варварами, никто не должен открывать истинной цели ваших действий. Скажите, что вы вернулись ради спасения собственного имущества. Признайтесь, что вы были глупцами, рискуя собой во имя корысти и жадности, стерпите пытку — но не выдайте тайны.
Помня о том, что Тьюз поручил охрану его городского особняка специальной воинской части, Клейн закончил инструктаж следующим указанием:
— Возможно, что священные предметы все еще охраняются солдатами Линна; в таком случае, отдайте их командиру это письмо.
Он вручил письмо предводителю добровольцев. Это была доверенность, подписанная Клейном, с перечислением всех его титулов. Теперь, после гибели Тьюза, подобный документ вряд ли кто-либо решится проигнорировать.
Когда люди отправились готовиться к своей миссии, Клейн послал один из своих личных космических кораблей в окрестности крупного города Горама. Здесь были расквартированы воинские части, находившиеся под командованием Моркада, близкого друга Клейна. Этому опытному офицеру адресовалось письмо, в котором Клейн спрашивал: «Какие средства противодействия захватчикам подготовлены? Все ли руководители в крупных и мелких городах понимают, что он должны делать в создавшемся критическом положении? Готовы ли они к инициативным действиям или будут ожидать указаний верховных властей?»