Варвары Крыма
Шрифт:
Снова осторожно коснувшись синяка, Чак сказал:
– Ну и дружбаны у тебя, человече. Я пожал плечами.
– У каждого свои недостатки.
– И с кем ты только не водишься! Татуированная, помощничек ее – бандит бандитом, еще эти, меховые… вообще дикари, вон рожи какие зверские. А ты чего, командиром у них? Ты ж молодой совсем.
– Я сын родной сестры вождя их племени. Он сделал меня старшим следопытом, чтобы набирался уму-разуму. Думал, потом я стану вождем. И вообще я всегда любил бродить по окрестностям, совался
– Ну вот и досовался. А у вождя что, своих сынов не было, чтоб тебя в вожди прочить?
– В том-то и дело, что не было. Три его жены так и не родили наследника, поэтому Хан видел во мне свое продолжение. Хотя я думаю, нет у меня задатков, чтобы стать вождем, мне другое надо, но Хан хотел именно этого и по мере сил пытался сделать из меня главаря. Он дал мне в помощники Демира, старика того с гребнем. Я вроде как командир над ними, только они меня не сильно слушаются. То есть слушаются…
– Но не очень, – заключил Чак. Сзади раздался звонкий голосок Инки:
– Вот смотри, это рубка. Называется «рубка управления»…
Чак снова высунулся из кабины. Кочевники зачем-то ушли в кормовой отсек, а девочка вела за руку Демира, который серьезно слушал ее. Подойдя к нам, она добавила, топнув ногой:
– А там – редуктор внизу, он там крутится-вертится, понимаешь, Гребешок?
Демир кивнул, а Чак бросил снисходительно:
– Что ты про редуктор можешь знать, малая? Инка, выпустив руку кочевника, поглядела на карлика ясными зелеными глазами.
– Ты совсем глупый, малой? – спросила она. – Я могу знать, что редуктор – это комплект шестеренок, заключенных в общий корпус, который называется картер. Он позволяет компактно расположить детали передач, защитить детали от механических повреждений и загрязнений и обеспечивает необходимую смазку.
Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и продолжала:
– Для чего нужен редуктор? Он нужен для изменения скорости вращения валов в меньшую или в большую сторону. Редукторы ставятся обычно между вторичным валом автоматического центробежного сцепления и колесом. Но это на машинах, конечно, а у тебя тут… – Инка вдруг опустилась на колени и прижалась ухом к грязному полу.
Демир оставался спокоен, мы же с Чаком удивленно переглянулись. Карлик машинально потрогал фин-гал, скривился от боли и опустил руку.
– Ну, ты эта… ты откуда все это знаешь?
Инка поднялась, отряхивая колени, послюнявила палец и стала чистить ухо.
– У тебя тут ведомый шкив вариатора барахлит, разве сам не слышишь? Тарахтит так… Долго не протянет.
– Я ж говорил Бурчуну, чтоб заменил! – возмутился Чак, сползая с сиденья. – Лентяй старый! Да ты где научилась во всем этом шурупать?!
– Я с детства по мастерским у Большого дома лазала, – сообщила Инка, погрустнев. – Мне механики все показывали, рассказывали, я им помогала. Там и с электронным познакомилась, а потом он из мастерских ушел, то есть прогнали
Я присел перед ней на корточки, глядя в серьезное маленькое личико.
– Не умер, но ему плохо.
– Раненый? – вздохнула она.
– Да.
– Но ты его вытащишь, дядька?
– Я постараюсь.
– Ты уж постарайся, – попросила девочка. – Я не только шестеренки, я и деда тоже очень люблю.
В небе висела полная луна, вокруг одна за другой проступали звезды. «Каботажник» приближался к Волосатой горе. Распахнув люк, Чак спрыгнул в отсек, где прятал меня при въезде в Херсон-Град.
– Что ты за трубу прилепил к борту? – спросил я у карлика. Не ответив, он стал чем-то озабоченно лязгать.
Все кочевники, кроме Демира, набились в кормовой отсек, оттуда доносились их выкрики и хохот.
– Альбинос, как теперь твоя голова? – спросил старик.
Я потер виски. Демир, как и Крум, предпочитал штанам короткую меховую юбку, а плетенным из лозы сандалиям, которые носили большинство кочевников, – кожаные мокасины на тонких мягких подошвах.
– Теперь в порядке. Что было перед тем, как я пришел в себя на лодке? Вы ждали меня под эстакадой?
– Ждали, а ты мимо на мотоцикле пролетел. Мы за тобой. Верзилы вперед вырвались, догнали тебя уже на реке. Ты лодку в кустах нашел, их там три лежало. Наверно, рыбацкой артели какой-то.
– Ясно. Я тогда не понимал, что делаю. Думаю, меня тянуло обратно туда, откуда я пришел в Херсон-Град, но про вас, ждущих в условленном месте, начисто забыл.
С кормы донесся дружный вой кочевников. Чак, высунувшись из нижнего отсека, неодобрительно посмотрел в ту сторону и снова исчез.
– Дядька, Гребешок, идите смотрите, как мой электронный ваших борет! – Инка схватила за руки нас с Демиром и потащила на корму.
Кочевники полукольцом окружили сидящего на кровати киборга и устроившегося на табурете Стояна. Между ними стоял второй табурет, они уперлись в него локтями и сцепили пальцы правых рук. Когда мы вошли, лицо у Стояна было темно-красным, а мышцы на руке вздулись так, что казалось – гладкая смуглая кожа вот-вот лопнет. Киборг, широко расставив ноги, налегал на его руку, крепко сжимая ее толстыми пальцами. Судя по всему, старший Верзила был не первым, с кем Дэу вступил в подобный поединок.
Жив, подпрыгивая от возбуждения, что-то лопотал, не умевший говорить Тодор от переизбытка чувств несколько раз стукнул себя кулаками по высокому бугристому лбу. Стоян с шипением выдохнул воздух через ноздри, а потом Дэу опрокинул его руку так, что Верзила едва не слетел с табурета, нагнулся вбок и даже глухо вскрикнул.