Варяги. Славяне. Русские
Шрифт:
Недоказуемо, что корень bai/boi именно тюркский, а его индоевропейское происхождение доказуемо вполне. В индоевропейских языках есть похожие между собой корни, образующие слова в рамках смыслового поля «человек, имеющий вес в обществе»: bas (др. — греч. «басилей»), bos (англ. босс), «бас» (русск. «говорить басом»), «баса» (русск. «красота», «нарядность», «осанистость»). Слово «бас» П.Я. Черных считает заимствованным из западноевропейских языков, но поскольку оно есть во всех славянских языках, об этом не может быть и речи. Возможно, сродни ему латинское basto — «несу», «переношу», «терплю». В скифских и сарматских языках могло быть слово bai означающее «сильный, влиятельный человек», откуда оно перешло к тюркам. [22 — Правомерно сопоставить корень «бас»/«бос» с корнем «ас»/«ос» — «змей».]
Моя версия происхождения термина «болярин»/«боярин» такова. Слово
Историки-антинорманнисты могут сделать упрек, что автор вместо викингов-культуртрегеров пытается выставить в этой роли других германцев, выходцев, кстати, тоже из Скандинавии. Тем самым он косвенно реабилитирует пресловутую норманнскую теорию происхождения русской государственности. Это не так, хотя бы уже потому, что готы, с которыми имели дело восточные славяне, на новой родине сменили «культурную одежду», смешались с аланами, остатками скифов и вместе с ними создали восточноевропейскую Черняховскую культуру. Впоследствии они полностью ославянились и стали частью древнерусского этноса, наряду с другими — скифскими, сарматскими, балтскими, тюркскими, финно-угорскими компонентами. Они наши предки и в качестве таковых, передали нам, своим потомкам, элементы духовной и материальной культуры. Готы, не ушедшие на Запад и слившиеся с Киевской Русью, — восточноевропейский народ. Замечу, что, когда в середине VI в. в Поднепровье появились славяне, готы имели за плечами около четырех столетий бытия в качестве восточноевропейцев. И у них был резон смотреть на славян как на пришельцев с далекого, варварского, европейского Запада, занявших земли, им ранее не принадлежавшие. И плодящихся с невероятной быстротой.
Варяги и норманнская теория
В 1521 г. в Швеции началось восстание против датского владычества. В 1523 г. вождь восстания, дворянин Густав Ваза, короновался шведским королем, основав династию Ваза. На Севере Европы возникло сильное государство, короли которого испытывали сильные комплексы из-за своего незнатного происхождения. В частности, по мнению Ивана Грозного, королям предосудительно было иметь такую родословную. Он категорически отказывался признать шведского короля равным себе и пенял ему за полумужицкое происхождение. Ситуация в Швеции для него была так же удивительна, как если бы на русский трон сел Васька Грязной или Бориска Годунов.
Для реабилитации своей правящей династии шведские историки подсуетились и в XVII в. создали, опираясь на русские летописи, версию о происхождении русской государственности от пришлых шведских скандинавов. Версия запоздала, так как занявшие трон в России бояре Романовы не тягались в знатности со шведскими королями. Так бы и канула эта версия в Лету, если бы в XVIII в. ее не востребовали для политических целей. С тех пор, вот уже скоро три столетия, идут споры норманнистов и антинорманнистов о начале Руси. Норманнская теория замечательна тем, что с XVIII в. ни одного нового доказательства в ее пользу не представлено, тем не менее ее сторонники под разными соусами повторяют старые и время от времени переходят в наступление даже в отечественной исторической науке. Западные историки в этом вопросе — норманнисты по определению. В свое время, готовясь к написанию этой главы, я просмотрел много работ западных авторов, чтобы уяснить их фактологическую и теоретическую базу. Ни того, ни другого нигде не обнаружил, норманнская теория западными историками излагается без доказательств, как нечто настолько очевидное, что серьезным специалистам здесь и думать не надо. Наконец набрел на монографию одного из крупнейших историков Швеции (так в аннотации) Арбмана X. «Викинги». Он сделал честное признание, что «главный источник о деятельности викингов на Востоке — летописец Нестор — XII в.» [12, с. 149]. Стало ясно, что по этому вопросу западных авторов читать бесполезно, лучше лишний раз почитать русские летописи.
Историю борьбы норманнизма и антинорманнизма излагать не буду, благо она хорошо изложена у А.Г. Кузьмина, у Е.С. Галкиной [101; 30], а также у В.В. Фомина [176, с. 149–163]. Перечислены только использованные мною работы.
Уже разобранный выше материал об истоках русского этногенеза и политогенеза показывает, что перед историками по этому вопросу не только невероятное количество путаницы, но еще и мифы, выдаваемые за исторические факты, например миф о Кие и его братьях. Количество версий, которые можно предложить историкам на суд, неприемлемо велико. Несмотря на почти трехвековой промежуток времени, не сделано даже самое необходимое для начала полноценной научной работы — не отсеян вымысел от, пусть искаженной, правды. Удивительно также то, что вывод этот сделан еще столетие назад, но за этот срок историки, крупные и не очень, даже не предприняли серьезной попытки такую работу сделать. В результате вместо хотя бы частичной постройки мы имеем хаос из сваленных стройматериалов. Основательная их сортировка и начало строительства требуют отдельной крупной работы, по объему не меньше той, что сейчас перед вами. В обоснование сказанного хотел бы свой анализ предварить цитатой.
«Шахматов сумел убедительно обосновать точку зрения, согласно которой «Сказание о призвании варягов» является итогом литературного труда нескольких поколений летописцев, которые, комбинируя сведения из народных преданий и легенд и используя собственные литературные домыслы, создали летописную версию начала российской политической истории. Такой взгляд на «Сказание» исключает саму возможность рассматривать его в качестве, пусть даже искаженного, отчета о действительно произошедших событиях… Версия призвания варягов, используемая сторонниками «гипотезы отождествления», хотя и в каждом отдельном моменте вроде бы не противоречит требованиям обычной логики, в целом плохо укладывается в политическую практику Раннего Средневековья» [176, с. 157].
Опять историкам предлагается выдать самим себе testimonium paupertatis и отказаться от попыток найти истину.
Аналогия такая: представим фразу, в которой каждое отдельное слово понятно и не слишком противоречит грамматике, но в совокупности они образуют почти бессмысленную фразу. Неужели ничего нельзя сделать? Существует методика анализа информации, когда нужно отсеять ложную и частично ложную информацию, выделив истинную. Нужно комбинированно использовать структурный, функциональный, системный анализ, не забывая про обычную логику и здравый смысл.
Например, что нам скажет здравый смысл и логика относительно сообщения «Сказания» о том, что новгородцы разгромили варягов, пытавшихся собирать с них дань, выгнали этих варягов за море и не дали дани (будем пока исходить из предположения, что варяги — скандинавские викинги)? Для ответа на этот вопрос надо для начала, пусть и приблизительно, знать, какими силовыми возможностями располагала каждая из сторон.
Начнем с Новгорода. Основан он был в 50-х гг. IX в. Кем и с какой целью основан? Южнее Новгорода есть город Старая Русса. Если неподалеку друг от друга мы видим два города, причем в названии одного фигурирует слово «старый», а в названии другого «новый», если оба расположены на магистральном пути расселения славян, то есть основания предполагать, что выходцы из первого основали второй. Славяне по реке Ловати пришли из Белоруссии на практически пустое место, основали город, видимо, назвав его именем своего племени — Русса. Когда южный берег Ильменя (Илмеря) был освоен, жители города обратили внимание на стратегически важное место у истоков Волхова. Крепость на этом месте позволяла контролировать торговые пути на север, с севера, в Верхнее Поволжье, Поднепровье и из Поднепровья. Первоначально там возникла торговая фактория, потом поселение. Возможно, его какое-то время называли Новая Русса, но в названии поселения победило название Новый город.
Еще раз оценим удобство его положения. Путь на юг через Ильмень и по Ловати уводил в Белоруссию, где жили родственные кривичи. Путь по Волхову вел к Ладожскому озеру (тогда — озеро Нево) и к Балтике. Мета приводит на Валдайскую возвышенность (скаты Алаунские), а там рядом истоки Волги и Днепра — путь на юг и на юго-восток. На севере, у впадения Волхова в озеро Нево был поставлен еще один стратегически важный пункт — г. Ладога. Перекрестком всех этих транспортно-торговых путей был Новгород. Это обеспечило ему бурное развитие и лидерство над огромным краем.