Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
– …Вот так всё и было, – завершил Дужка. – Уж прости, воевода, что не сберег. Много их было. Сам бы рядом с ней лег, но подумал: надо тебе рассказать.
– Правильно подумал, – одобрил Духарев, посмотрел на Элду. – Вот такие дела, дочь Эймунда, – сказал он по-нурмански. – Ни к чему нам теперь богумилов трясти. – И, по-русски: – Значит, говоришь, варяги…
– Один варяг, – уточнил Дужка. – Сулеем его звали. И еще один из ясов, тех, кого Святослав на киевское порубежье подселил. Но про этого выспросить трудновато будет. А вот Сулей варягом был. Сам-то я вызнавать не
– Это точно, – согласился Духарев. – Ты мне вот что скажи, Дужка: беда прошлым летом случилась. А ты мне об этом только сейчас сказал. Почему?
– Не успел, батька, – виновато ответил Дужка, не заметив даже, что оговорился: назвал Духарева батькой, будто всё еще его дружинник. – Я ведь в Переяславце был, с полоцкими. Как узнал, что ты в Преславе, сразу поспешил. Но не успел.
– Ничего. Дурные вести всегда приходят не вовремя.
– Почему – дурные? – спросила Элда. – Это же след зверя.
– Потому что я не люблю охотится на тех, с кем ел из одного котла, – угрюмо произнес Духарев. – Не люблю, но – должен. Пойду скажу Стемиду, чтоб насчет Сулея вызнал. Барсук, он ведь всех киевских варягов знает…
Когда воевода вышел, Элда спросила:
– Дужка, ты у полоцких – как? В дружине или просто в дружбе?
– Клятвы не давал, – ответил бывший духаревский гридень.
– А мне снова послужить не хочешь?
– Послужу, коли возьмешь, – подумав, ответил Дужка.
– Возьму. Есть у меня для тебя особое дело…
Стемид выяснил.
И то, что он выяснил, было худшим из того, что мог предположить Сергей.
Глава вторая,
в которой Сергей потерял брата
Из Константинополя прибыла флотилия торгового гостя Мышаты Радовича. Духарев об этом узнал не сразу, поскольку жил в Преславе, а Мышата пришел в Переяславец.
Узнав, велел Стемиду в течение пяти дней перевести дружину к Доростолу, а сам с охранной сотней поскакал в Переяславец. Едва не опоздал. Мышатины приказчики уже заканчивали погрузку. Еще пара дней – и караван ушел бы в Византию.
Но сам Мышата погрузкой не занимался. Все финансовые вопросы он уже решил и теперь отдыхал в небольшом поместье, подаренном ему Святославом. Прежде поместье это принадлежало булгарскому кмету, убитому русами под Переяславцом позапрошлой осенью. У кмета остались родственники, которые считали, что киевский князь не вправе раздаривать их земли, но Мышата их мести не опасался. У него была отменная стража.
Несмотря на размолвку, происшедшую у братьев при прошлой встрече, Мышата принял Сергея тепло и радушно. И первым делом выразил соболезнование.
– Слыхал, слыхал о твоей беде, братец, – сокрушенно проговорил Мышата. – Эти еретики…
Бить их надо! – воскликнул он с жаром. – Начисто вымести заразу! Чтоб семени их не осталось! Ты это сделаешь, брат? – Мышата схватил Духарева за руку. – Скажи, что нужно? Людьми, деньгами, всем помогу! Святослав
– Надо, – сурово произнес Духарев, глядя прямо в зрачки Мышаты. – Надо, чтобы ты, брат, ответил на один вопрос. Где теперь твой охранник по имени Сулей?
Что-то мелькнуло в заплывших жиром глазках названого братца. Как-то по-особому дрогнули щеки, дернулся угол рта…
Одно мгновение – и Мышата взял себя в руки.
– Сулей? – проговорил он, будто припоминая. – Да он мне уже давно не служит. Откуда мне знать, где этот варяг?
– Давно не служит, говоришь? А я слыхал, еще полгода назад он был твоим доверенным человеком.
Духарев бил наугад, но попал.
В глазах Мышаты опять, на краткий миг, мелькнула растерянность.
– Кто говорит? Врут! – и тут же перешел в атаку. – А зачем тебе Сулей? Хочешь на службу взять? Не советую. Боец он добрый, но диковат, строптив… – и умолк. Понял: не то говорит.
Духарев поднялся. Прошелся неторопливо по комнате. Мышата следил за ним напряженно-внимательно: как кот за большим псом… Но не успел даже отшатнуться, когда Духарев внезапно развернулся, ухватил названого братца за бархатные отвороты, поставил на ноги.
Добротная ткань затрещала – Мышата весил пудов восемь, – но выдержала. Названый братец захрипел, закашлялся, но вывернуться даже не попытался.
– Ты что? – просипел он. – Зачем?
– Забыл, кто я, Мыш? – с угрозой произнес Сергей, сверля взглядом Мышату. – Забыл, да?
– Что? Кто? – Лицо Мышаты побагровело, глазки забегали.
– Я – ведун, – раздельно, негромко сказал Духарев. – Что это значит?
– Что? – просипел Мышата.
– Это значит, – почти шепотом произнес Сергей, прожигая взглядом зрачки названого брата, – что я ведаю правду. Но ты – мой брат, Момчил. И потому я даю тебе возможность. Только одну, последнюю. Сейчас ты расскажешь мне всё. Всю правду. И если я увижу, что ты мне лжешь, Момчил, я преступлю ту клятву крови, которую мы с тобой двадцать лет назад дали друг другу.
– Ты меня убьешь? – слабым голосом спросил сын булгарского воеводы Рада Скопельского Момчил, которого в Киеве звали Мышатой, а в Константинополе – Михаилом.
– Убью, – подтвердил Духарев. – Но сначала отдам тебя своим варягам. Ты знаешь – они умеют развязывать языки. Так что я всё равно узнаю всё. – Духарев разжал пальцы, и его названый брат тяжело рухнул в кресло. От него на три метра воняло потом и страхом. Момчил-Мышата-Михаил был сильным человеком. Его знали и ценили владыки этого мира, а денег у него было столько, что пожелай он купить столицу Булгарии – мог бы. Еще он мог нанять войско, вдесятеро большее, чем дружина Духарева. Но драться с воеводой он не мог. Даже если бы сейчас он оказался в десяти поприщах отсюда. Всё равно. Серегей был его старшим братом. И еще воевода был мужем Сладиславы. А дороже сестры у Мышаты-Момчила не было никого. Потому ради ее счастья Мышата не пощадил бы никого. И не пощадил.