Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь
Шрифт:
Степняк вздрогнул, напрягся… Но он был не глуп: сообразил, что клятва Йонаха защищает его и от самого Йонаха. Печенег расслабился и снова раздулся от важности.
А зря.
– Когда мы с тобой снова окажемся в Диком Поле, моя клятва будет исполнена… – произнес Йонах.
Продолжать он не стал. Печенег и без слов сообразил, что подразумевал хузарин.
«И тогда ты ответишь за свои слова».
– Я верю тебе! – поспешно заявил степняк. – Не нужно денег!
– Ты добудешь мне чашу? – строго спросил воевода.
– Да!
– Хорошо.
– Держи,
Униженно кланяясь, копченый попятился к двери. На пороге уже маячили Артёмовы вои. За копченым – глаз да глаз. Еще сопрет чего…
Едва степняк убрался, в трапезной тут же появилась хозяйка с тремя домашними девками.
Девки засуетились, накрывая на стол, а матушка чинно опустилась рядом с мужем. Славка в очередной раз подивился: какая она махонькая – в сравнении с громадиной-отцом.
Славка с Йонахом обнялись, поцеловались по-родственному.
– Как Данка? – спросил Славка.
– Животик р'oстит, – с удовольствием сообщил Ионах. – Артём, ты с ханком этим копченым надежных людей отправил?
– Надежных, – успокоил его Артём. – Не забалует волчок степной. Как думаешь, бать, не наврал он про чашу?
– Нет, – качнул головой отец. – О той чаше я уже от других слыхал. А вот в том, что поможет ее выкупить, – сомневаюсь. Однако попытаемся. Не дело это, когда над прахом великого воина такое творят.
Стол между тем уже уставили блюдами со снедью: тушеной, жареной, вареной. Дичь и домашнее мясцо, копчения, соления, рыбка белая и красная, баранья похлебка с требухой и грибная соляночка, пироги сладкие и соленые, квасок и сбитень, пиво и мед. И кувшины с вином: зеленым и красным, булгарским, хузарским, ромейским…
Славка сглотнул слюну, но терпел. Ждал, когда будет можно.
– Возблагодарим Господа! – строго произнесла матушка.
– Отче наш, иже еси… – торжественно начал воевода. Остальные подхватили. Кроме Йонаха. Хузарин поклонялся Богу по-своему. И молился не по-булгарски, а по-иудейски. Все попытки тещи обратить его в истинную веру хузарин вежливо пресекал. Правда, не возбранял жене молиться Христу, чем отчасти примирил набожную Сладиславу со своим иноверством.
– …Аминь! – произнес вместе со всеми Славка, тут же сцапал со стола кусок пирога размером в бронное зерцало и вгрызся.
Некоторое время ели молча. Потом Артём сказал:
– Славка, хорош жрать! Расскажи-ка отцу о своих приключениях.
– Дай малому спокойно покушать! – сердито сказала мать.
– Какой он малой? – возмутился Артём. – Он – гридень! Причем мой гридень!
– Это он в Детинце – гридень, – отрезала Сладислава. – Ишь, раскомандовался, воевода!
Славка покосился на отца: тот ухмылялся. Нравился ему решительный нрав матери. По правде говоря, в доме ее боялись куда больше, чем хозяина. Страшней Сладиславы для дворни был, пожалуй, лишь дядька Рёрех. Да и то потому, что – ведун.
Однако Славке и самому не терпелось рассказать о своих подвигах.
Историю его выслушали очень внимательно. Славка опасался, что отец будет ругать за беспечность, но воевода никак не отметил оплошку сына. Только нахмурился. Впрочем, и хвалить за ловкость побега тоже не стал. Зато перестал хмуриться и начал выспрашивать, почему пленившие Славку хузары показались тому странными.
Славка как мог – объяснил. Отец подумал немного, потом велел:
– Лук покажи.
Славка сбегал за трофейным оружием.
– Добрая вещь, – похвалил батя, разглядывая лук. – Пожалуй, подороже твоей потерянной сабельки. – И непохоже на печенежскую работу. Думаю, арабы мастерили. Ну-ка, Йонаш, глянь. Что скажешь?
Хузарин принял лук и глаза его вспыхнули.
– Знатно! – проговорил он восхищенно.
Вскинул взгляд на Славку:
– Продай!
Славка смутился.
Хузарин – родич. Причем – старший. Родич родичу не то что продавать – даже говорить о подобном не должен. Если понравилась брату вещица – надобно намекнуть. Тогда, если уважает Славка Йонаха, – должен одарить. А Йонах, в свой черед, – отдариться при случае. Так по обычаю. Хузарин о том знать должен… Забыл?
Славка растерянно взглянул на отца… Тот еле заметно качнул головой, потом – коснулся пальцем уголка глаза: будь внимателен, воин.
Славка посмотрел на брата-хузарина и понял: это трофейный лук смутил все его мысли. Из-за него Йонах даже о правильном обычае позабыл. Или испугался, что Славка откажет? Лук-то и впрямь дивно хорош. И расставаться с ним Славке немного жаль. Но как можно отказать старшему брату, когда тот – просит?
Пока Славка молчал, Ионах понял его молчание неправильно.
– Проси что хочешь! – воскликнул он. – Кроме жены, всё отдам!
Тут уж Славка опомнился:
– Да что ты такое говоришь, Йонаш! Бери его! Подарок!
Хузарин аж задохнулся. Потом вскочил. Обнял Славку. На глазах – слезы:
– Брат! Не забуду!
Славка совсем смутился. Лук, конечно, хорош, но чтобы так…
Все же хузары – они другие. Не такие, как остальные Славкины родовичи.
Ну и ладно. Зато Славке стало вдруг очень хорошо. Правду говорят: дарить иной раз слаще, чем быть одаренным. Особенно если знаешь, что одаренный в долгу не останется. Отдарит не менее щедро. Так в обычае у всех: и у хузар, и у кривичей, и у нурманов. Разве вот у ромеев – по-другому. Ну так на то они и ромеи, чтобы имущество выше человека ставить.