Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни
Шрифт:
Переодевшись в домашнее, я быстро перекусила и села за учебники. Надо было полистать «Теорию магии», «Артефакторику» и «Целительство», везде у меня были пробелы, которые необходимо заполнить. Но, пробегая глазами по строчкам, я ловила себя на мысли, что не понимаю написанного, потому что мысли витают где-то не здесь. Я вновь и вновь возвращалась то к воспоминаниям Эллен, то начинала крутить браслет-артефакт на запястье.
Иногда я чувствовала себя героиней компьютерной игры, которую надо «прокачать» до самого высокого уровня и заработать все возможные бонусы.
Из
– Пискун! Ты что там уронил?!
Предчувствуя недоброе, я ринулась к выходу, вылетела в гостиную.
– Писку-ун!.. Мамочки!
Нет, это не мой пушистый друг погром устроил, это Норвин, явившийся порталом, влетел в стол и опрокинул его, а сейчас пытался подняться. Я видела его спину, напряженную позу и опущенную голову. Он стоял на одном колене, кулаком упираясь в пол.
– Норвин! – вдруг стало так страшно, что голос перестал слушаться. – Ты что это? Что случилось?
Я подбежала к нему, коснулась плеча и заметила, что муж прижимает к груди ладонь. Он силился что-то сказать, но вместо слов с губ сорвалась струйка крови. На белизне рубашки расплывалось уродливое алое пятно.
– Эллена… – прохрипел он и начал заваливаться вперед.
– Где это ты так? Что за чертовщина!
Я понимала, что он не ответит. Скорее всего, повреждены ребра и легкие.
На звуки прилетел Пискун. Застав развернувшуюся сцену, завис в воздухе, широко распахнув глазенки. А я будто окаменела: все произошло так быстро и неожиданно! Выругавшись сквозь зубы, схватила мужа за плечи, не дав удариться об пол, и осторожно опустила. До этого дня я не боялась вида крови.
Несколько тягучих мгновений я видела себя как будто со стороны: лицо белое, глаза распахнуты от ужаса, рот приоткрыт в бесплодной попытке глотнуть хоть немного кислорода. А потом в мозгу что-то щелкнуло, и все переменилось в долю мгновения. Включился режим медика: хладнокровного, отрешенного, умеющего принимать решения.
Пискун понял меня с полувзгляда, метнулся синей молнией, и серебряный браслет обвил левое запястье. На правом все еще находился браслет рубиновый.
– Только на этот раз, пожалуйста, постарайся с концентрацией. Не хочу отключиться из-за перерасхода сил, – попросила я.
Этот мир постоянно испытывает меня на прочность, не дает расслабиться: что ни день, то проблема. И что я буду делать, как буду справляться, когда ко мне на «операционный стол» попал человек, который за короткое время успел стать близким?
У хирургов даже суеверие есть – никогда не оперируй друзей и родственников.
Эти мысли лихорадочно метались в мозгу, пока пальцы расширяли дыру в рубахе. Я не знаю, сколько крови он потерял, в любом случае у меня нет времени, поэтому остается положиться только на магию. Внутри уже вскипал источник, теплились золотые искорки и взрывались фейерверками под кожей.
Пискун как-то обмолвился, что есть маги, которые во всем следуют правилам, учебникам, руководствам, боятся сделать шаг в сторону. А есть интуиты, которые постоянно экспериментрируют. Именно они в большинстве случаев изобретают новые заклинания. Видимо, я отношусь ко вторым, потому что были моменты, когда я всецело доверяла чутью и позволяла магии вести меня. Так случилось и сегодня, когда я оперировала Диди.
– Соберись, тряпка! – раздался командный голосок фамильяра. – Мы должны спасти Норвина, думать будешь потом!
Я накрыла рану мужа ладонями и опустила веки. Для начала надо хотя бы кровь остановить, главное не допускать мыслей о неудаче. Именно в этом мире я на сто процентов осознала, что мысли материальны. Хотела встречи с Норвином? Получи!
Фамильяр направлял потоки силы к рукам, не позволяя им распыляться, я пыталась сосредоточить их в браслете, молила артефакт отозваться. Рукам было липко и горячо. Я чувствовала, как кровавое пятно расползается по груди Норвина, чувствовала, как слабо приподнимается грудная клетка. Я держала в ладонях жизнь взрослого сильного мужчины, в этот миг он полностью от меня зависел, но такая власть была мне не нужна.
Мы только начали узнавать друг друга, и я не хотела потерять его, испугалась одиночества и гнетущей тишины дома. Пусть только придет в себя, я ему устрою! Надумал пугать впечатлительную женщину!
Я отпустила контроль разума над древней стихией, ощутила, как поток магии наполняет браслет, и в нем моя сила преобразуется в нечто иное, окольцовывает запястье. Браслет раскалился настолько, что боль стала невыносимой, и с каждым мгновением я ожидала почуять запах горелой кожи. По телу неслись сотни мелких молний, отдаваясь в суставах и нервах дергающей болью. Именно через нее проходило овладение новыми навыками.
Белое пламя разгоралось все ярче и ярче, слепило глаза. Их заволокло мутной пленкой, первая слеза сорвалась с ресниц и скатилась по щеке, потом вторая.
Какая же я слабая, совсем не умею терпеть!
Магическим зрением я разглядела трещины на ребрах, уходящую вглубь рану, кровоточащие сосуды. Я видела, как они пульсируют, как вздрагивают тонкие стенки. Чтобы до них добраться, мне понадобились бы хирургические инструменты и ассистенты, возможно, пришлось бы вскрывать грудную клетку. В теории я знала многое, многое видела своими глазами, но смотрела на свои возможности здраво.
Это не моя специализация. Не будь у меня магии, я бы, скорее всего, убила Норвина или вообще не успела бы ничего сделать.
Моя сила, смешанная с магией браслета, устремилась к раненым сосудам, мягко их обволакивая. Края потянулись друг к другу, стенки начали медленно срастаться. Я думала, меня хватит сердечный приступ, пока все это закончится. А когда последний сосуд оказался сращен, я поняла, что все это время боялась дышать. В груди ломило от нехватки кислорода, руки дрожали.
Кровь перестала вытекать из раны, и только тогда я решилась заглянуть в бледное, как мел, лицо Норвина. Веки его были опущены, губы потеряли цвет, на висках застыли капли пота. Боже мой, что же он пережил?