Ваше Сиятельство 8 (+иллюстрации)
Шрифт:
– И заметь, еще недавно в эту троицу близких тебе людей ты не хотела добавлять собственного отца. Не помнишь, как ты сторонилась его, когда убежала из дома? Я настаивал, чтобы ты общалась с ним хотя бы по эйхосу, а ты еще сопротивлялась. Что было бы, если бы даже он отчаялся и отвернулся от тебя? И еще заметь: при некотором очень вероятном раскладе, среди этих немногих близких людей могло не оказаться Родерика, – сказал я, вспоминая те, непростые дни, когда Родерик осваивал жизнь вне тела. – Я веду к тому, что теперь за тебя никто не будет решать проблемы лишь по твоему желанию. Об этом я поговорю с Родериком. Если ты хочешь его спасти, будь любезна трудись над его спасением.
– Но Саш… Я прошу сейчас не за себя, а за Родерика, – Талия жалобно смотрела на меня, по щекам обильно текли слезы.
– Да, ты просишь за Родерика, но для себя. Даже сейчас ты просишь лично для себя. И я тебе не дам никаких обещаний. Я даже не знаю, как сделаю: буду обращаться к Гере, или к другим богам, или не стану никого из вечных тревожить, но попытаюсь что-то изменить сам. Неизвестно что будет и чем закончится, – я отошел к окну, глянул вниз, на стоявших возле моего эрмика охранников. И продолжил говорить тяжелые, но важные для баронессы слова: – Независимо от итога ты должна каждый час, каждую минуту делать все, чтобы исправить то, что случилось. Что делать, я тебе уже сказал. В первую очередь осознавать свои грехи. Вспоминать все глупости, которые ты сделала раньше и по-взрослому смотреть на них. Потом, совершенно искреннее говорить с богами – это нужно не им, а тебе. Заботиться о Родерике и относится к другим людям, которые вокруг тебя так, как ты бы хотела, чтоб они относились к тебе. Осознай сейчас с полной ясностью, что теперь все зависит не от меня или кого-то еще, а от тебя самой.
– Блядь, как сложно все! Я не смогу! Я не вынесу все это! – всхлипывая, она прикурила.
– Вот эти твои слова «я не смогу», очень неожиданны для меня. Раньше у тебя никогда не было проблем с уверенностью в себе. Я бы сказал, у тебя самоуверенности было через край. Верни ее. В этот раз она по-настоящему нужна для самого благого дела в своей жизни, – сказал я, поглядывая на часы. – На этом сегодня расстанемся. У меня экзамен и я спешу. После экзамена заеду к Родерику. Мне есть, что ему сказать.
Хотя время поджимало, я подвез Талию к храму Асклепию на Нижегородской, что возле Палат Спасения. Его я выбрал неслучайно: слышал, что многие очень по-доброму отзывались о служивших там жрецах. И дело сейчас было вовсе не в молитве Асклепию – я знал, что он не поможет, но в том, что моей подруге пора было ломать свой чрезмерный эгоизм. Пора ей перестать быть «Принцессой Ночи» и постараться стать просто человеком. Да, это трудно, но для нее нет иного выхода. Талия – девушка очень упрямая и, если ее упрямство развернуть в полезном для нее же направлении, то она справится.
– Саш, я не знаю, как это делать. Как молиться? – выходя из эрмимобиля, она снова пустила слезы.
– Подойди к жрецам, поговори. В первую очередь пойми, что тебе никто ничем не обязан. Ты привыкла требовать, теперь тебе нужно научиться быть просящей и благодарной за каждую малость. Поверь, это важно и это поможет, – ответил я, и когда она, наклонив голову, пошла к храму, тронул «Гепарда» в сторону школы.
По пути к школе я получил два сообщения от Ковалевской. В общих чертах она знала о произошедшем вчера в доме князя Мышкина и странно, что все утро молчала, не пытаясь узнать свежие подробности. Ведя левой рукой «Гепарда», правой я включил эйхос и услышал голос своей невесты:
«Саш, почему тебя до сих пор нет? Я волнуюсь. Уже час как я сдала и жду тебя».
И следом:
«Я буду на втором этаже возле мех лаборатории. Обязательно найди меня».
Я тут же ответил:
«Оль, извини, с утра замотался: был у Элизабет и хотел от нее сразу ехать в школу, но тут появилась Талия и добавила проблем. Потом все расскажу. Уже подъезжаю к школе».
С Ольгой я встретился на лестнице.
– Елецкий, ты вообще, слов нет! – выпалила она, но при этом на лице моей княгини была улыбка. Ковалевская не злилась, несмотря на то, что я эти дни оставил ее без внимания, и даже гостиницу на Карибах и билеты туда ей пришлось оформлять самой.
– Оль, я тебя люблю! – я обнял ее, поцеловал жадно в губы. Так что мы едва устояли на ступеньках.
А преподавательница латыни и английского, спускавшаяся следом за Ковалевской, шутливо воскликнула:
– Елецкий, ты вообще! – и рассмеялась, наверное, передразнивая Ольгу.
– Давай быстрей в класс! Там из наших только четыре человека осталось – остальные все сдали! – поторопила меня Ольга, и мы вместе быстрым шагом направились к классу общей физики. – Кстати, вот, полюбуйся… – не сбавляя шага, она достала из сумочки два картонных прямоугольника, похожих на яркие открытки. На каждом золотистыми буквами было написано «Сады Атлантиды» на фоне розово-голубых корпусов гостиницы. – И билеты на «Южный Ветер» тоже взяла.
– Оль!.. – я остановился. До меня только дошло, что она купила все это за свои деньги. Ведь я не дал ей ни копейки. Просто вылетел этот момент из головы. – Ты сама что ли заплатила?! – задал я вопрос, звучавший сейчас глуповато.
– Да, Елецкий. Считай, это я тебя гуляю. Но не расслабляйся, моя доброта тебе очень дорого обойдется, – выражая безграничное удовольствие она улыбнулась.
Ее отличное настроение передалось мне, отгоняя прочь все проблемы.
– Так что думай, чем ты меня порадуешь в ответ. И это еще не все, – продолжила Ольга Борисовна, когда мы подошли к классу, – у меня есть очень хорошая новость. Сообщу ее только после того, как ты сдашь экзамен. Так что поторопись.
Я поздоровался с одноклассниками, стоявшими у двери в класс. Здесь же кроме наших был Рамил Адашев, Кунцев и Звонарев из класса Ленской – пришлось отвлечься из вежливости на недолгий разговор и лишь потом вернуться к Ольге с вертевшимся на языке вопросом:
– Оль, а что снова за тайны? Скажи сейчас, что там такое радостное стряслось? Какие-то новости из дворца? – начал гадать я.
– Узнаешь после экзамена! – настояла княгиня.
Что за ерунда? Утром Артемида, теперь Ковалевская. Они просто удовольствие получают, когда водят меня за нос своими надуманными тайнами. И я был готов возмутиться, но дверь в класс открылась вышел Романович, оглашая:
– Четверочка! Следующий!
– Иди ты! – Павел Адамов благородно уступил мне свою очередь, и я зашел.
При всем моем легкомысленном отношении к сдаче последнего экзамена, он был для меня важен. Как-никак «Общая физика и основы мироздания». В результате я сдачи я был уверен, потому что эту основополагающую дисциплину я знал хорошо и мне не требовалась подготовка.
Поздоровавшись с преподавателем Никитой Семеновичем, я взял билет и устроился за партой напротив Брагина.