Ваше сиятельство
Шрифт:
Помню жар, который расплавляет моё тело, превращая его в живой металл.
А потом обжигающий холод, обволакивающий мою голову, ледянящий мои ноги. Вода, льющаяся мне в рот, капельки дождя, впивающиеся иглами в моё лицо и тело. Казалось, времена года сменяют друг друга, при этом я лежу без крова и одежды, чувствуя все “прелести” любимой природы.
В один прекрасный момент я поняла, что всё кончилось. Ничего больше не болело, не пекло и причиняло неудобства. Мне было тепло и уютно, а меня гладили по руке. Внезапно ласка прекратилась.
– Продолжай, попросила я.
– Яся, Ясенька, ты очнулась, - ну что опять? зачем столько тоски в голосе?
– Солнышко моё ненаглядное, - меня покрывают поцелуями, крепко прижимая к себе.
– Ну всё, хватит, - с трудом отталкиваю настырного мужа.
– Зацеловал уже.
Ворчу я, встречаясь с его взглядом. Чёрт! В его глазах стоят слёзы.
И на меня наваливаются последние воспоминания: те два дня, что водил он меня за нос.
– Ах ты, зараза, где моя сковородка? Я тебе задолжала пару ударов!
– я подскакиваю с места и ищу взглядом, чем бы огреть моего благоверного.
По его щекам текут беззвучные слёзы, а сам не сводит с меня нежного взгляда.
Я подхожу рядом и сажусь на корточки.
– Мир?
– Можно я тебя обниму?
– внезапно вспоминаю про пояс верности.
– Вначале сними свою штуковину.
– Я уже давно снял.
Я бросаюсь к нему в объятия, вдыхая его запах, пусть запах пота, но такой родной, только ему присущий. Ведь совсем недавно я его чуть не потеряла. Во второй раз. И опять когда мы разлучились.
Не знаю, сколько времени мы так пролежали, он всё шептал ласковые слова, а я просто наслаждалась счастливыми мгновениями.
А потом я с ним три дня не разговаривала. Он мне всё рассказывал, а я молчала.
Поведал, как вызвал хана, и они честно пытались просто арестовать этих людей. Но они сжигали сами себя. И Мир попал в ловушку, пытаясь спасти какого-то фанатика. Про книги, которые удалось спасти. Как он понял, в этом остроге занимались именно книгами: переписывали деяния прошлых лет, целиком перекраивая мир. Придумывая новые страны, языки, создавая жизнь отдельных государств, возвеличивая их и приписывая им тысячелетия независимого существования.
Муж целовал меня, а я лишь позволяла ему это делать, не отвечая на его ласки. Радовало то, что любимый не оставлял своих намерений помириться, даря мне приятные мелочи. То камешек принесёт красивый. то птичку поймает и даёт в руки, то зверька какого. Разок принёс бабочку. Последнюю я не взяла. Пусть она красивая, но почему-то я боюсь насекомых.
Животных я всех отпускала, как только поглажу немного, правда, приходилось гнать их, а то они и уходить не хотели.
Питались мы исключительно орехами и овощами. Которые я силой своей мысли заставляла появляться, вспоминая как тот или иной выглядит на грядке.
А то принёс живую рыбу. Я вопросительно взглянула на мужа. Что мне с ней делать?
– Жарить, - ответил он на незаданный мною вопрос.
Я молча протянула ему свой кинжал. Ты у нас мастер казнить людей, разбирайся с животными сам. Он всё понял, без слов. И пока я ходила купаться в ручье, на костре жарилась рыбка.
– Только соли у нас нет.
Соль… Каменная соль, на месте бывшего моря… Потом наклонилась и взяла белый камешек, который тут же появился на земле.
Думаю, этого куска вполне хватит не на одну рыбу.
Стоит ли говорить, что все эти три дня, помимо того, что я оставалась холодной до его ласк, я периодически соблазняла мужа, то купаясь рядом с ним в обнажённом виде, то просто расстёгивая свой сарафан и позволяя приоткрываться груди. То задирала подол и соблазнительно наклонялась. Но его попытки ко мне приблизиться в такие мгновения я тут же пресекала предупреждающим жестом.
По МАСу я тоже игнорировала все его сообщения. Я видела, как любимый сгорает от желания, но не позволяла ему никаким способом удовлетвориться. Моя месть должна была свершиться. Без сковородки обойдёмся, есть более человечные способы, исключающие физическую расправу.
Любимый смотрел на меня голодным волком.
На этот раз я решила искупаться в сорочке. А что, когда она мокрая и облепляет тело, то становится прозрачной…
Ужин был уже готов, а готовил в эти дни исключительно Мир.
Я выхожу на берег в мокром виде, а муженёк не сводит с меня глаз, и рыба уже горит на костре. Угольки одни останутся, если не вмешаться. Я медленно подхожу близко, забираю почти обгоревший трупик рыбки, и дую на остатки нашего ужина.
Это было последней каплей в терпении Мирослава, сорочка была разодрана на две части. Он покрывал моё тело поцелуями, а я с трудом ловила его губы. В животе сводило от голода, но сперва я не против была удовлетворить несколько иную жажду.
Властные страстные поцелуи, готовые проглотить меня, лёгкие покусывания тела в ответ на его обжигающее дыхание. Я его дразнила, а он меня отталкивал, не позволяя мне брать всё в свои руки. Ласкал меня, отводя мои кисти, не позволяя его ни гладить, ни царапать. А потом умостился меж моих ног и заставлял меня дрожать и стонать.
Я извивалась, не в силах совладать с нарастающим желанием и стремлением ощутить его внутри себя. Он ласкал меня языком, вычерчивая непонятные узоры в моём лоне. Позволял сгорать мне в агонии удовольствия и наслаждения вновь и вновь.