Ваше сиятельство
Шрифт:
– Мирослав, садись за руль, - сказала я, муж молча кивает, вытаскивая с водительского сидения умирающего Тихушу, пересаживает его ко мне назад.
Отключаюсь от посторонних мыслей, отмечая лишь, что мы тронулись с места.
Любовь, только любовь. Концентрирую силу на кончиках пальцев, вливая в рану, из которой торчит рукоять ножа. Это будет сложно. Нужно осторожно вытаскивать его, но успевая залечить тот отрезок раны, который освободится. Беру в руки нож и начинаю медленно его двигать. Каждый перст* я делаю передышку. Как же сложно. Руки уже дрожат. А больше силы тоже нельзя давать, иначе может зарубцовываться не освобождённая ткань. Последние же перст дался очень сложно, ведь нож сам уже не держался и качать его было нельзя. В глазах уже темнело. Машина остановилась. И муж перехватил рукоять.
– Заканчивай, я подержу.
– Очень медленно доставай.
Я прислонила обе ладони к краям раны и сосредоточилась на ощущениях. Тихуша стал приходить в себя. Поспи ещё чуточку, позволь закончить.
Оставшиеся действия я уже не видела, лишь ощутила, как препятствие убралось и сила из рук объединилась в единую. Ещё пару мгновений, всего чуточку. И спасительная темнота.
Глава 22
Очнулась я в наших покоях во дворце. Обнажённая, под одеялом. На улице уже позднее утро или день, судя по всему, потому как сияния моего почти не заметно.
Солнечные дни - это хорошо. Скоро бабье лето кончится, начнутся дожди. Не люблю сырость, хмурость. Хочется видеть солнышко и улыбаться ему. А вот сидеть и глядеть, как небо плачет нет желания.
Выглянула в окошко. А на нём решётки стоят.
Царевна там в темнице тужит...
Надо будет волка завести.
Пора выбираться из моей темницы. Интересно, как мы вчера добрались? На машине или каким другим способом? Например, верхом на хане. А что, мне такая идея больше нравится. Не только же ему нас использовать в своих происках.
Так я думала, приводя себя в порядок. Всё же в гостях хорошо, а дома лучше.
Оделась я в привычную сорочку с сарафаном, волосы под сороку убрала. Оглядела себя в зеркале, хороша, разве что замужняя. На голову под сороку плат свой нацепила, что сияние убирал. Посмотрим, узнают ли меня и как встречать будут.
Выскользнула из покоев.
Челядь, завидев меня, в ноги бросилась.
– Княгиня вы наша, мы вашему мужу всё уже высказали.
– Здравствуйте, мои дорогие.
– Здравия вам, - и кланяются до земли вновь.
– Мы вас в обиду не дадим.
Улыбка сама расползлась до ушей. Это они о чём? Поинтересовалась у слуг. Так, кажется, речь о том, что они всё знают, слышали, как со мной КНЯЗЬ перед отъездом разговаривал. Уж не знаю, как они это слышали, если тут звукоизоляция неплохая. Или Мир усилил звук АСом? Так вот, все знают, что союз наш без любви был, а по договорённости родителей, но это не значит, что так к любимице народа относиться можно. Уважение превыше всего. И вообще, старый Князь сам жил, а до того у него с княгиней покои разные были. Так что они готовы мне лучшие комнаты обустроить во дворце. Я даже закашлялась от такого их желания помочь.
– А до князя меня проводите?
– решила быстро сменить тему, пока не поздно.
– Как не проводить...
Так и провели до самого кабинета мужниного.
Постучаться или нет? А вдруг что не для наших ушей будет? Постучусь, пожалуй.
Вошла я после княжеского дозволения. А со мной и челядь пристроилась. Муж лишь взглянул на них, глаза улыбаются, но пытается сохранить серьёзное лицо.
– О, вернулась, жена не путёвая!
Рад видеть тебя в добром здравии.
А я вспомнила про сковородку. Эх, мало, видно, ему веничка. И сама так ехидненько улыбаюся.
– Оставьте нас, - кивнула слугам.
– Уверены, княгиня?
– Скороворочку мне организуйте, а?
– шепнула я кухарке.
– И скалочку в наших покоях.
О, как женщина просияла.
Мы остались одни, а из нашей свиты народ, что был в помещении до нашего прихода, тут же ретировался.
Подошла я к мужу, а он меня в объятия сразу сцапал да на колени усадил.
– Как ты, солнышко?
– Хорошо, Мирчик. Полна сил.
А сам ласково, едва касаясь трогает моё лицо, очей с меня не сводит. Ну что ж ты смотришь на меня так? Я ж хотела уже мстить, а ты...
Нежно целует мои уста, так, что у меня кружится голова.
Мы какое-то время просто сидим, ловя мгновение. Молча, наслаждаясь прикосновениями и тишиной.
"Мы можем общаться? Или личное только через МАС?"
– Можем, я вновь ремонт тут затеял, пока нас не было.
– Посадил в темницу...
– Там решётки открываются, ежели что. И ещё, тут есть подземка, тебе надо показать.
И муж начал делиться своими достижениями. Он усовершенствовал звукоизоляцию, теперь подслушать его кабинет и нашу спальню было невозможно. Мой кабинет он трогать не стал, всё же нет там такой уж и секретной информации. А вот хранилище книг тоже обезопасил и от подслушивания и доступ к нему ограничил и защиту неслабую встроил. В случае опасности, стеллажи просто уезжали в стены, а по ним спускались в подземелье.
Также за время нашего отсутствия была переделана часть здания, к уже имеющимся тайным ходам добавил выходы из этих трёх помещений. Ещё на первом этаже из кухни лаз имелся и ещё паре-тройке помещений, которые мне муж показал на карте дворца.
Решётки были поставлены на все окна, правда их не было видно. То, что я их увидела, это говорило лишь о доступе к государственной тайне.
Рабочие были из Сибири и подписывали пункт о неразглашении,в довесок Мир заклятие молчания всё же накладывал для подстраховки. При всём желании, рассказать рабочие ничего не могли. И снять блок мог лишь сам Мирослав.