Ваших бьют!
Шрифт:
– У тебя есть мыши? – Варины глаза блеснули такой яркой изумрудной искрой, что возникла уверенность в ее желании поохотиться на грызунов, а затем и слопать их.
– Нет, – отчеканил я, так как следом появилось видение, как будущая ведьма прямо в квартире живьем варит их в котле, стряпая какое-нибудь колдовское зелье.
– А давайте заведем, – внесла предложение Варя. – Они такие забавные. У тебя краски акварельные есть? Можно раскрасить и соседям подкинуть. Повеселимся!
Представив соседей, наблюдающих за разноцветными грызунами и гадающих, не пора ли вызывать «скорую»,
– Тебе что, жалко? – продолжала допытываться юная натуралистка, оказавшаяся к тому же художницей.
– Жалко, – честно ответил я, так как благодаря Серегину даже баба Зоя стала походить на нормального человека, а уж остальные мои соседи и так всегда были хорошими людьми.
– Так акварельная краска не вредная, ничего с ними не случится, мы их потом помоем.
Понятно, Варя заботится вовсе не душевном здоровье людей, а о самочувствии глупых лабораторных мышек.
Ко времени обеда вернулся Серегин, только вот с самим обедом он как раз и не угадал. Пока отосланные на кухню сестры пытались сообразить что-нибудь поесть, майор прошел в гостиную и, задумчиво почесывая в затылке, сообщил:
– Похоже, Грегор все-таки обладает некоторыми магическими умениями. – При этом он так выразительно посмотрел на меня, будто это сообщение должно было заставить меня носиться по комнате, заламывая руки.
Я пожал плечами. Лично у меня известие, что гражданин территории Школы магии владеет этой самой магией, удивления не вызывало. Майор, убедившись, что сенсационная, по его мнению, новость не вызвала у меня никаких эмоций, вздохнул и рассказал немногочисленные подробности появления оборотня.
Оказалось, что Грегор обитал на территории около трех лет, и никто из руководства точно не знал, каким путем он пробрался в Школу. Тогда у начальства хватало других забот, а раз он там оказался, значит, был вполне достоин этой чести. Поначалу кто-то из местного «паспортного отдела» пытался оформить его надлежащим образом, но тут как раз случился очередной товарищеский матч, и сотрудники были заняты регистрацией понаехавших из внешнего мира кураторов. Интерес к его персоне оказался погребенным под кучей дел приглашенных из внешнего мира лиц, поэтому до выяснения обстоятельств его определили в гостиницу, где посчастливилось пожить и мне. Заинтересовавшись немыслимым ажиотажем предстоящего события, Грегор переговорил с персоналом и получил разрешение присутствовать на одном из важнейших событий в жизни Школы.
Затем, наблюдая, как ослабевшая после глупейшей травмы нападающего команда хозяев Школы никак не может выравнять счет, он подошел к тренеру команды и попросил занять вакантное место. Оглядев плечистую фигуру, тот разрешающе махнул рукой, уже твердо веря, что хуже не будет. В отличие от руководства Школы он не видел большого смысла в противостоянии разбалованных разнообразными магическими штучками жителей территории и закаленных в борьбе со всем чем угодно постперестроечными россиянами, еще помнящими те времена, когда выдержка, твердость духа
Но уже через несколько минут тренер изменил свое мнение, наблюдая, как решительный молодой человек бросался в бой за право обладания мячом. А когда ему удалось перехватить мяч у штрафной площадки своей команды и в одиночку провести его через все поле и закатить блеснящий гол в девятку, то и вовсе возликовал. Почувствовав лидера, и остальные игроки воспрянули духом, и после окончания матча команда преподавателей выходила с поля с гордо поднятыми головами под оглушительный рев болельщиков. Счет «четыре – один» никого не оставил равнодушным.
Но когда тренер бросился поздравить фаворита игры, то натолкнулся на неприязненный взгляд Грегора. Казалось, тот вовсе не рад победе – в отличие от своих товарищей. Когда остальные игроки всей командой бросились качать победителя, тот грубо вырвался из их рук, растолкал мешавших ему пройти и отправился в душ. Растерянные футболисты некоторое время постояли в молчании, а потом бросились поздравлять друг друга, списав недружелюбную реакцию оборотня на то, что за пол-игры он еще не успел проникнуться командным духом.
Но и за последующие три года этот самый командный дух не сумел пробраться в сердце Грегора. Будучи абсолютно нелюдимым, он общался с товарищами по команде только на тренировках. Зато во время ответственных матчей он действительно преображался, и даже те, кто видел его звериное воплощение, больше удивлялись его поведению на поле, чем его нечеловеческому облику. Сохраняя бесспорное лидерство, оборотень научился тем не менее играть в команде и иногда, уверенный в беспроигрышной ситуации, проявлял великодушие и перед самыми воротами отдавал пас коллеге, который под оглушительный рев трибун завершал атаку Грегора.
Но как только звучал финальный свисток, ведущий футболист останавливался, вскидывал в победном жесте руки вверх, оглядывал трибуны и направлялся в раздевалку, никак не реагируя на поздравления остальных игроков команды, привыкших, что их лидер не участвует в общем ликовании. Руководство, конечно, нашло время присмотреться к новому игроку, и кое-кто даже высказал подозрение, что оборотень обладает способностью, невзирая на щит, наложенный на футбольное поле, каким-то образом использовать магию, чтобы увеличивать скорость атаки. Не зря же чуть ли не с первых игр с его участием к нему пристало прозвище Торпеда Грегор.
Но большинство, тогда свято веруя в стойкость магических полей территории, просто подняли высказавшего подозрение на смех. Возможно, им просто не хотелось лишать свою команду выдающегося нападающего. Как-то само собой сложилось, что, даже если Грегор и научился как-то обманывать щит, беспокоиться все равно не о чем – можно считать, что в остальной магии он не силен.
Серегин окончил повествование, взглянул мне в глаза и сказал:
– А теперь я в этом совсем не уверен.
– В чем? – переспросил я, стараясь понять, что именно из известной биографии Грегора вызывает сомнения майора.