Василий Шульгин
Шрифт:
Перемена курса привела к увольнению нескольких консервативных министров, в том числе генерала Сухомлинова. Однако вскоре произошел новый поворот. После секретного совещания на квартире С. Д. Сазонова восемь министров направили царю коллективное письмо, убеждая его не становиться Верховным главнокомандующим, в противном случае угрожая подать в отставку. Среди них были министр иностранных дел С. Д. Сазонов, министр земледелия А. В. Кривошеин, министр внутренних дел Н. Б. Щербатов.
Кривошеин считал, что надо было «…использовать все доступные нам способы, чтобы удержать Его Величество от бесповоротного шага. Мы должны объяснить, что ставится вопрос о судьбе династии, о самом троне, наносится удар монархической идее, в которой и сила, и вся будущность России. Народ давно…
На предупреждение Родзянко, что при поражениях царь подвергнет риску трон, тот сказал: «Я знаю, пусть я погибну, но спасу Россию».
Решение царя, посчитавшего, что он обязан в тяжелые времена быть с войсками, еще более углубляло внутриэлитный конфликт, так как император фактически стал «над схваткой». Попытки отменить его выбор ни к чему не привели. Николай II даже поссорился с матерью, вдовствующей императрицей Марией Федоровной, которая не одобряла решение сына. Зато решительная и волевая супруга императора, Александра Федоровна, полностью поддержала его. Теперь он оставался один на вершине ответственности, открытый со всех сторон для критики.
Обратим внимание на важнейшее кадровое назначение, происшедшее в первой половине августа — Северо-Западный фронт был разделен на два фронта, Северный и Западный, и командовать Северным был назначен генерал-адъютант Н. В. Рузский, который впоследствии окажет решающее влияние на отречение императора от престола.
3 сентября, отказавшись принять депутацию Прогрессивного блока, Николай II объявил «перерыв в работе Думы».
Отъезд императора в Ставку изменил соотношение сил в управлении страной. Старое правительство задвинули куда-то в угол, новое было сырым, а Прогрессивный блок не вызывал доверия. Все это вывело в реальную политику новых участников, среди которых на первое место выдвинулись императрица Александра Федоровна и ее окружение. Протопресвитер Георгий Шавельский в своих воспоминаниях весьма реалистично описал изменившееся положение.
«Царь был посредине. На него влияла и та и другая сторона. Поддавался же он тому влиянию, которое было смелее, энергичнее, деспотичнее. Пока великий князь Николай Николаевич был в Ставке, поддерживалось некоторое равновесие сторон, ибо решительным натискам царицы и Кo противопоставлялись столь же решительные натиски великого князя, которого Государь стеснялся, а, может быть, по старой привычке, и побаивался, и который в одних случаях умел убедить, в других — запугать Государя. С отъездом великого князя (Николая Николаевича) ни среди великих князей, ни среди министров не оказалось ни одного человека, который смог бы в этом отношении заменить его. Второе „правительство“ могло торжествовать победу, но не на радость России. Генерал М. В. Алексеев официально занял место начальника Штаба, а фактически вступил в Верховное командование в тяжелую для армии пору — ее отступления на всем фронте, при огромном истощении ее духовных сил и таком же недостатке и вооружения, и снарядов. Положение армии было почти катастрофическим. Рядом принятых энергичных и разумных мер ему, однако, удалось достичь того, что к концу августа наступление противника было остановлено, а в одном месте наши войска имели даже большой успех, захватив 28 тыс. пленных и много орудий. Этот успех „патриоты“ сейчас же объяснили подъемом духа в войсках по случаю вступления Государя в Верховное командование» [161] .
161
Шавельский Г. И. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии. — http://www.krotov.info/history/20/1910/shavelsk_00.htm
Генерал-адъютант Михаил Васильевич Алексеев, лучший стратегический талант русской армии, неожиданно стал одной из самых влиятельных фигур. Изменилось в целом и политическое влияние армии, что впоследствии станет решающим фактором национальной катастрофы.
6 сентября 1915 года, после прерывания
В сентябре 1915 года власть получила еще один болезненный сигнал. На выборах делегатов Рабочей группы ВПК от петроградских рабочих большинство в ней получили социал-демократы.
Прерывание работы Думы, служившей клапаном для выпуска напряженности, повернуло недовольство масс в политическое русло.
27 сентября 1915 года в газете «Русские ведомости» была опубликована статья Василия Маклакова «Трагическое положение». Ситуация в России в ней сравнивалась с автомобилем, который ведет «безумный шофер над краем пропасти».
«…Вы несетесь на автомобиле по крутой и узкой дороге. Один неверный шаг, и вы безвозвратно погибли. В автомобиле — близкие люди, родная мать ваша. И вдруг вы видите, что ваш шофер править машиной не может; потому ли, что он вообще не владеет машиной на спусках, или он устал и уже не понимает, что делает, и ведет к гибели и вас, и себя… Что делать в такие минуты? Заставить его насильно уступить его место? Как бы ни были вы ловки и сильны, в его руках фактически руль, и один неверный поворот или неловкое движение этой руки — и машина погибла. Вы знаете это, но и он тоже знает. И он смеется над вашей тревогой и вашим бессилием: „Не посмеете тронуть!“ Он прав: вы не посмеете тронуть; если бы даже страх или негодование вас так охватили, что, забыв об опасности, забыв о себе, вы решились силой захватить руль — пусть оба погибнем — вы остановитесь: речь идет не только о вас; вы везете с собой свою мать… ведь вы ее погубите вместе с собой, — сами погибнете. И вы сдерживаете себя, вы отложите счеты с шофером до того вожделенного момента, когда минует опасность… вы оставите руль у шофера. Более того, вы постараетесь ему не помешать, будете даже советом, указанием содействовать. Вы будете правы — так и нужно сделать. Но что будете вы испытывать при мысли, что ваша сдержанность может все-таки не привести ни к чему, что даже и с вашей помощью шофер не управится? Что будете вы переживать, если ваша мать при виде опасности будет просить вас о помощи и, не понимая вашего поведения, обвинит вас в бездействии и равнодушии?»
Статья произвела сильное впечатление, все поняли аллегорию.
Но что из этого должно было последовать? Кто перехватит руль?
В сентябре 1915 года в политических стачках участвовали около 100 тысяч рабочих примерно 170 предприятий Петрограда, Москвы и юга России.
Можно считать, что в 1915 году уже были готовы все спусковые пружины революции.
Уровень эффективности управления можно проследить по тому, как в начале войны управлялись железные дороги. У них было сразу несколько руководителей: Министерство путей сообщения, Северо-Западный фронт, Юго-Западный фронт, три отдельные армии — 6-я, 7-я и Кавказская.
Подобная же малоэффективная практика проявилась в феврале 1915 года и в решении, согласно которому командующие военными округами и за пределами театра военных действий получали право производить реквизиции и запрещать вывоз продуктов из одних местностей в другие.
Не один Шульгин задавался вопросом о возможных последствиях этого.
К главным управленческим силам государства, бюрократии, высшему дворянству и буржуазии прибавился генералитет. Не вызывало ли это обстоятельство воспоминание о дворцовых переворотах послепетровских времен или мысль о военной диктатуре?
Но нет, пока что все были монархистами. А если кто из генералов мечтал о парламентской республике, то предпочитал держать язык за зубами.
Впрочем, появлялись различные проекты государственного контроля то над продовольственным снабжением рабочих военной промышленности через интендантское управление Военного министерства, то огосударствления всей торговли, то привлечения обывателей «к активной деятельности в области обнаружения скрытых товаров и установления случаев нарушения торговцами существующих правил».