Васька
Шрифт:
Переждав аплодисменты, Сталин обернулся к президиуму и раздельно, словно объявляя выговор перед строем, проговорил:
– Сегодня же надо провести поправку о том, что объявляем благодарность всем работникам Метростроя.
Начали было хлопать, но Сталин капризным
– Вы мне не хлопайте. Это решение всех товарищей.
И, выворачивая наружу носки, пошел на свое место.
В зале бушевало пламя оваций. Временами оно сникало, и утомленный Бибиков косился из-за колонны, удобно ли прекратить хлопать, а из зала словно подбрасывали валежник: «Да здравствует Сталин!», «Великому Сталину – ура!» – и снова занимался сухой треск, и утихающий было костер аплодисментов с новой силой поднимался до потолка. Николай Николаевич опасливо поглядывал на дрожащие люстры и перекрытия зала. А Сталин, будто не слыша, обменивался записками с Первым Прорабом, шептался с Калининым.
Наконец он решительно встал и, не дожидаясь тишины, начал:
– И вторая поправка, я прямо читаю: за особые заслуги в деле мобилизации славных комсомольцев и комсомолок на успешное строительство метрополитена, наградить орденом Ленина Московскую организацию комсомола.
Взорвались аплодисменты такой силы, что казалось, обрушится потолок. Трудно было представить, что люди могут производить такой грохот. Все встали. И Сталин стоя аплодировал вместе со всеми.
– Эту поправку тоже надо сегодня провести и завтра опубликовать, – приказал он сурово и, спохватившись,
«Да что же еще можно сделать? – Митя не сводил глаз с обожаемого лица. – Разве можно придумать что-нибудь лучше? »
– Да здравствует дорогой Ста…! – воскликнул он и сорвал голос. Овация кипела несколько минут.
– Товарищу Сталину – комсомольское ура! – кричали ребята сверху, и все аплодировали.
И аплодировал Сталин.
– Гениальному вождю народов – Сталину – ура! – кричали из первых рядов, и все аплодировали. И Сталин аплодировал рассеянно.
Ворошилов наклонился к вождю и тихо напомнил:
– Они тебе аплодируют.
Сталин нахмурился.
– Ну и что же? Они – мне, а я – им.
И продолжал хлопать.
Наконец стали садиться. Инженер Бибиков почти рухнул на стул. А Сталин спросил:
– Как вы думаете, хватит поправок?
Все опять встали, захлопали…
Поздно ночью Митя переписал письмо о Чугуевой на свежую бумагу и вложил в конверт. Сперва он хотел написать: «Великому, любимому вождю всех народов…» –но, подумав, написал просто: «Кремль, товарищу Сталину». Получилось слишком коротко. Митя почесался, подумал и прибавил «Иосифу Виссарионовичу».
Рано утром, перед утренней сменой, письмо было опущено в обыкновенный почтовый ящик.
1975 г.