Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
Частокол из дубовых, сажени в две высотой, бревен, это вам на забор, с наскока не возьмешь, не осилишь, тут вдумчивая осада нужна… Так вражины и действовали, на редкость вдумчиво – неожиданно для княгини и для всех ее людей. У ворот-то толпились обычные тати, пограбить явилися, как на Козьмодемьянской, а вот что касаемо остальных… Остальные действовали по-воински четко, зря не шумели, рогатинами да копьями не трясли – просто выждали до темноты, да подвезли на возах пушки – принялись обстреливать ворота. Пальнули раз-другой – только щепки и полетели!
– Плохо дело, княгинюшка! – кряжистый начальник стражи –
Княгиня гневно сверкнула глазами:
– Бежа-ать?!
– Не за-ради себя самой – ради детушек.
Посмотрев на детей, на няньку, на испуганного тиуна, государыня бросила взгляд в ночь, не такую уж, впрочем, и темную, как и всегда в здешних местах летом. Четкие ряды пылающих факелов концентрировались вокруг всей усадьбы, лишь в некоторых местах – со стороны расположенной невдалеке, на пригорке, Десятинной обители, и около церкви Вознесения Господня, похоже, никого не было.
– То не так, госпожа, – сняв шлем, сотник покачал стриженной под горшок головою. – Засада тамока – я людей послал, наткнулись. Да не то лихо, другое – смолой по углам запахло, да – видно – на телегах что-то лиходеи везут. Думаю – хворост да зелье. Пожечь усадьбу хотят, шильники!
– Пожечь? – выслушав, Елена покусала губу. – Да, видно, к тому дело. Что ж, Питириме – уходим. Живенько, через подземный ход, и уйдем. Собирай всех, не так уж нас и много. Денек-другой в какой-нибудь обители отсидимся, а там…
– Всем злодеям, шпыням ненадобным – головы с плеч! – довольно продолжил сотник. – Ах, государыня – вот это по-нашему, так!
– Всем, да не всем, – напряженно вглядываясь в собравшуюся за частоколом толпу… да нет, не в толпу – в войско! – княгиня помотала головой.
В сверкающей серебристой кольчужице, с золотыми, падающими по плечам, волосами, она напоминала сейчас какую-то древнюю воительницу-деву неписаной, неземной красоты.
– Всем, да не всем, – спускаясь по лестнице, тихо повторила Елена. – Сперва разберемся – кто кого подзуживал, да кто что хотел.
– Да что разбираться-то, госпожа моя? – оглянувшись, хохотнул сотник. – Я чаю – имать всех лиходеев, да казнити на Торгу. Ужо другим будет урок.
– Правду сказать, я б так и сделала, – княгиня неожиданно улыбнулась. – Да вот, боюсь, князь великий по-своему все решит. Разбираться обязательно будет, кого попало не казнит. Тако и верно – с корнями мятеж надо вырывать, с корнями, а допреж того – корни эти найти.
Мятежники ворвались в усадьбу одновременно – через главные ворота и с заднего двора. Уже пылали подожженные угловые башни, освещая неровным оранжевым пламенем обширный двор с брошенными пушками, ядрами, копьями. Брошенный и пустынный двор, абсолютно безлюдный.
– А они ведь ушли, – поднимая забрало немецкого шлема, зло произнес сутулый убивец Ондрейко. – Ускользнули, сволочи. Знать, все же был подземный ход.
– Так поискать надо, господин! – подскочил бравый вояка в латах, по виду – немец-наемник.
Убивец – похоже, он был тут за главного – нервно покусал усы:
–
– Отправим, майн герр! – покивал наемник. – А сами? На великую битву завтра пойдем?
– Нет, Фриц, не пойдем, – ухмыльнулся Ондрейко. – В погоню поедем… А тут… Тут никакой битвы великой не будет, после нашего ухода будет одно избиение. С кем дружине воевать-то? С шильниками да со щитниками? Не-ет…
– Так, может, нам и не уходить тогда, майн герр?
– Как раз уходить. Фриц. Нечего нам тут более и делать. Верные люди оставлены, и без нас помутят, пограбят… сколь смогут. Твои же воины мне еще пригодятся и для иных дел, Фриц. И поверь – для дел не менее важных!
– Яволь, майн герр! – вытянулся немец. – Думаю, все пройдет, как надо!
– Пройдет, – Ондрей натянуто улыбнулся. – В этом не сомневайся.
Под яростный набатный гул новгородский владыко архиепископ Симеон со всем своим клиром взошел на волховский мост крестным ходом, благословляя обе стороны – лишь бы разошлись все по домам, лишь бы унять кровопролитие, не на шутку грозившее перерасти в настоящую гражданскую войну. Посадники и тысяцкие собирали войска, однако все же на полноценные действия не решались, надеялись унять восставших одним видом своей воинской силы да Божьим словом. Шумел, колыхался Господин Великий Новгород, вольности прежние вспомнив, пожар на Козьмодемьянской все ж удалось унять, да и на Прусскую послали войско – жаль только, усадьба княжеская оказалась пуста… да и выгорела изрядно.
– Ах, ты мать честная, – вернувшись в детинец, корил себя посадник Федор Тимофеевич. – Не уберегли княгинюшку-то, выходит! Не уберегли.
– Типун тебе на язык, – отец Симеон, владыко, отвел посадника в сторону, прошептал негромко: – Слава Господу, в целости княгинюшка, и детушки ее в целости. Бежать сумели, упаслися – в обители Михайловском нынче ждут.
– Господи! Выходит – живы?
– Да живы, хвала Святой Софии! Ты в Михайловский часть-то воев отправь, Федор, мало ли что.
Глава 2
Мор
Лето 1418 г. Угличский удел (бывшее Угличское княжество)
Невдалеке от того места, где широкая Сить-река, огибая пологой излучиной поросший густой дубравою холм, разливается мелководным озером, полным-полно всякого рода рыбы, у брода – в самых глубоких местах сейчас, летом – с полколеса телеги – уютно расположилось селеньице в три дюжины изб с огородами, с выпасами, с закромами. Селенье немаленькое, однако без крепостной стены, так, на усадебках иных частоколишко, зато площадь перед строящейся церковью – большая, вольготная, по всей площади рядки-прилавки сколочены, рядом пристань, тут же – через брод – и дорога – тракт Московский, для торговлишки место – удобнейшее, да и Углич недалеко – в случае нападения вражин всегда отсидеться можно. Впрочем, какие по нынешним временам вражины-то? С татарами замирились давно, их ханша великая власть великого князя Руси признала, соседние же князьки-волостели, может, селеньице сие и пограбили бы, да Егора-князя боялись – тот за такие дела уж живо укоротил бы руки!