Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж
Шрифт:
Повинуясь приказу своего командира, воины и обозные живо принялись за дело: составили в круг возы, сцепили их меж собою цепями, зарядили пушки, копья вперед выставили, приготовили стрелы для арбалетов и луков. Получилась этакая полевая крепость, вагенбург, как ее называли немцы – изобретение на данный момент вовсе не новое, применяли подобное и раньше, только вот наиболее успешно, насколько помнил Вожников из курса истории, с этим справлялись гуситы.
Запряженные четверкой выносливых лошадей, коих вполне можно было использовать в
Рыцари появились внезапно, хоть их и ждали, готовились. Вот только что не было никого, и вдруг, перед рощицей – как-то моментально, сразу, словно бы из-под земли – возникли всадники в сверкающих латах и шлемах, украшенных разноцветными перьями и крестами. До полного латного доспеха осталось еще лет пятьдесят, однако основные шаги в этом направлении уже были успешно проделаны – поверх кольчуги надевались кирасы, поручи, поножи, набедренники, особо тщательно защищались места сочленений – колени, локти, плечи.
Шлемы у крестоносного воинства имелись разные – в большинстве своем «собачьи головы» – бацинеты, но встречались и салады – открытые и с полузабралом, а также – и простые, круглые, с полями, каски.
– Ой, сколько их много-то! – половчей перехватив цеп (обычный молотильный цеп, только вместо палок привешены увесистые, утыканные стальными шипами шары), покачал головой один из простых воинов, Вожников даже знал, как его зовут – Ярослав. Ярослав Гржимек – забавный, вечно улыбающийся и неунывающий мужичок лет тридцати, бывший торговец навозом, кажется.
– Не хватайся за цеп, Ярослав, – глядя, как рыцари деловито выстраиваются кабаньей головою, улыбнулся князь. – Сперва поговорят пушки!
– Ох, вы и скажете, пан Жегор! – рассмеялся Гржимек. – Пушки! Да никто никогда и знать не знает, куда попадет это чертово ядро!
– Ничего! Рыцарей много – наши ядрышки уж точно мимо не пролетят.
– И все же цеп надежнее.
– Пан Жегор! – прозвучал за спиной властный голос.
Егор обернулся, увидев перед собой Яна Жижку, как всегда перед боем – собранного и немного задумчивого.
– Командуйте пушкарями, пан Жегор, – воевода махнул закованной в латную рукавицу рукой. – У вас это неплохо получается. Запомните сигнал – три рога, и ваш вымпел – синий. С зеленым – арбалетчиков – не перепутайте.
– Да что я, дальтоник, что ли? – обиженно протянул князь и, вскочив на ноги, оглядел пушкарей.
Артиллерия тогда была та еще – пушки большей частью не отливали, а сковывали из железных пластин – разрывались они довольно часто. Впрочем, здесь, в вагенбурге, имелись лишь небольшие кулеврины, ручницы и гаковницы.
Пушкари уже зарядили орудия и искоса поглядывали на сигнальщиков. Ждали трехкратного сигнала
– Приготовились!
Вожников кивнул и оглянулся – в середине, в окруженном повозками круге, оставались лишь женщины и дети, впрочем, вовсе не выглядевшие безучастными: кто кипятил на уже разожженных кострах воду, кто-то рвал сукно на бинты, готовясь принимать раненых, к тому же нужно было еще подносить ядра и стрелы – ратной работы хватало всем. И все – даже малые дети – были настроены весьма решительно: биться до последнего, победить или – уж по крайней мере – подороже продать свои жизни, не посрамив славного воеводу!
Надвинув на голову шлем – обычную каску с бармицей, Вожников покусал губу, услыхав донесшиеся из рыцарского стана звуки. Утробно затрубили трубы… Легли на упору копья, и тотчас же задрожала земля: тяжелая конница, ускоряясь, понеслась на телеги неудержимой лавою, которую, казалось, ничто не могло остановить!
Кто-то из таборитов молился, кто-то ругался про себя, скрипя зубами… большинство же молча ждали, сжимая в руках фитили, арбалеты, луки.
Князь присмотрелся, прищурив от солнца глаза: та-ак, еще метров двадцать… десять… пять…
Кивок сигнальщику. Взвился вверх синий вымпел. Три раза протрубил рог.
– Огонь! – яростно воскликнул Вожников.
Разом рявкнули пушки… тотчас же, сея смерть, запели в воздухе стрелы… А первые крестоносные всадники уже падали – их лошади напоролись-таки на «ежи»!
Те, кто прорвался к возам, уперлись в почти сплошную стену, которую просто невозможно было атаковать, все равно, что кидаться с копьем на крепостные ворота – славно, конечно, спору нет, но бесполезно и глупо.
Снова ударили пушки – бабах!
Хрипели кони, стонали раненые, и тучи стрел затмили небо – рыцарская атака захлебывалась, это еще не поняли сами крестоносцы, но понял их командир… и Жижка, давший команду на вылазку.
Вот когда пригодилась лихая дружина пана Владислава из Пржемберка! Один из возов откатили в сторону, и конница гуситов с воплями вылетела из вагенбурга, врезаясь в массу врагов. Закипела битва, и вскоре в ход пошла пехота, безжалостная таборитская пехота с цепами. Крестьяне были умелы – молотили вражин, как хлеб, никому не давая пощады. Множество рыцарей погибло, многих добили гуситы – Ян Жижка принципиально не брал в плен никого.
Правда, сие не относилось к пану Владиславу из Пржемберка, как и к прочим иным панам, люди которых уже нахватали изрядное количество пленных, конечно же знатных, о простолюдинах речи и вовсе не шло – что они могут заплатить?
Подобное своевольство не могло не раздражать Жижку, но он пока терпел. До поры, до времени.
Славную победу решили отпраздновать дома, на горе Табор, и, похоронив убитых, не теряя времени, тронулись в путь все по той же дороге, тянувшейся меж горными кряжами и время от времени спускавшейся в долины, полные запахами яблок и груш.