Ватерлиния (сборник)
Шрифт:
– Вообще-то таких экспериментов без острой нужды лучше не делать, – сказал Эрвин, подбросив в огонь скупую порцию дров. – Вдруг рядом с нами вызревает метановый пузырь? Пшикнет – от нас с тобой, пожалуй, только ящик и останется.
– Ничего не имела бы против, – глуховато отозвалась Кристи.
– А я имел бы, – без усмешки возразил Эрвин. – Это у тебя с непривычки. Трудно, я понимаю. Будет еще труднее… и опаснее. Это тоже могу обещать. Но я решил дойти до Счастливых островов, а значит – дойду. Я собираюсь выжить. Следовательно, и у тебя есть
– Я хочу есть.
– Представь себе, я тоже. Еда будет завтра, обещаю. Вряд ли здесь много головастиков, так что не стоит их ловить, тем более ночью.
– А помнишь, у берега? Там их много было…
– Еще бы! Кто из осужденных не знает, что они съедобны, тот их и не ловит, а кто знает, тот еще не голоден. Впрок их не запасешь, а питаться ими можно только при зверском аппетите. Понятно, что тут их уже ловят… Мель удобная. Как еще все дрова до нас не сожгли – удивительно…
Кристи передвинулась на ящике, подставив огню другой бок. Убрала с лица прядь слипшихся волос.
– Как у тебя все всегда логично получается…
– Ты удивлена?
– Не очень. Когда ты сегодня молчал почти целый день – ты думал о наших шансах?
– И о них тоже. Немного. Больше развлекался.
– Чем же это?
– Считал. Известная задача трех тел из звездной динамики – никогда не слыхала? Задаются массы, скажем, один, три и пять, задаются векторы начальных скоростей, а дальше – численное решение дифференциальных уравнений, расчет траектории каждого тела с учетом их взаимного притяжения. В конце концов одно из тел, обычно самое легкое, вышвыривается из системы ко всем чертям. Я пытался подобрать начальные условия, при которых система потеряла бы не самое легкое, а самое тяжелое тело.
– Ну и как, подобрал? – саркастически спросила Кристи.
– Пока нет.
– Ты что, математик?
– Я не получил степени. Да, по правде сказать, она мне никогда не была нужна. Но я хорошо считаю.
– Тогда лучше бы подсчитал, как нам не загнуться в этом болоте!
– Уже. Еще тогда, на берегу. Естественно, появляются новые данные, вносится коррекция, кое-что приходится просчитывать заново… Но это, как правило, несложно. Есть стандартные математические методы. Есть методы, которые разработал я сам.
– Врешь, – убежденно сказала Кристи.
– Твое право не верить.
– Значит… ты выбрал меня в напарницы по математическому расчету?
– Значит, – кивнул Эрвин.
– Все равно я тебе не верю.
– Я и не сомневался.
– Все-таки кем ты был на воле? Мозговым центром преступной шайки?
– Вроде того. Советником президента Сукхадарьяна. Меня взяли на третий день после переворота.
– Ты? – Кристи хрипло расхохоталась. – Ты был советником президента Хляби?
– Представь себе.
– Что-то я о тебе ничего не слышала.
Эрвин вздохнул.
– Беда в том, что не все черпают информацию из программ новостей, как ты… Но есть советники и советники. Помнишь дело о банкротстве корпорации «Империум» три года назад? Хотя да, откуда тебе знать… Я оставил их без гроша. Они поддерживали не тех, кого надо. Ударил Сукхадарьян, да так, что никто не понял, чьих рук дело, а я лишь просчитал, куда и когда ударить, чтобы не отбить кулак… кстати, это было нетрудно. Последние шесть лет президент делал ходы, просчитанные мною, и, кажется, об этом не жалел.
– А потом, естественно, возник какой-нибудь неучтенный фактор… – Кристи фыркнула.
– Ничего подобного. Конечно, один-единственный неучтенный фактор может радикально изменить всю картину – задача вычислителя в том и состоит, чтобы при любом неожиданном раскладе у системы оставался достаточный «запас прочности». Хуже, когда президент сам пилит под собой сук. Всего один раз Сукхадарьян меня не послушал, и только потому, что Прай был его другом со школьной скамьи. Если бы этот друг вовремя погиб в катастрофе, Сукхадарьян не сидел бы сейчас под домашним арестом и не проклинал свою сентиментальность в ожидании смерти «от сердечного приступа». А я не сидел бы на этом ящике.
– Так ты вроде компьютера?
Эрвин похмыкал, покрутил головой.
– Это ты сказала, не подумав… Ладно, я не сержусь. Неужели ты полагаешь, что Сукхадарьян не мог бы по примеру иных политиков обзавестись собственным аналитическим центром с лучшими компьютерами и раздутым штатом? Он выбрал меня, что обошлось ему нисколько не дешевле. И он ни разу об этом не пожалел.
Костерок прогорал. По-видимому, Эрвин не собирался поддерживать его всю ночь.
– В миллионе случаев машина переиграет человека. Но обязательно найдется хоть один человек, который переиграет машину.
– Ты не наломаешь еще хвороста? – спросила Кристи.
– Нет.
Кристи поежилась. Обхватила руками плечи. Над болотом слоился туман, сырость пропитывала только что высохшую одежду. Малая луна исчезла, крупную размыло в мутное пятно.
– Все равно не понимаю, как можно просчитать действия людей. Одного – и то, по-моему, невозможно. А уж целой толпы…
– Толпы как раз проще, – отозвался Эрвин. – А вообще, уже давным-давно наработано немало методов расчета поведения отдельных людей и сколь угодно больших их групп. Как правило, все они оказываются бесполезными из-за недостоверной вводной информации. Как раз машина не умеет отличать вранье от правды. У меня это получается лучше.
– Как же тебя взяли… такого хитроумного? Неужели ты не догадался позаботиться о себе?
– Я дал деру накануне переворота, – неохотно признался Эрвин. – Та еще была комбинация… моя гордость, можно сказать. Вмешалась случайность, которая входила в процент разумного риска. Из-за пустячной поломки перед нуль-прыжком лайнер вернулся на Хлябь. Последние сутки перед посадкой я сидел в судовой библиотеке и читал все, что мог найти о Саргассовом болоте. Самое трудное началось потом: мне надо было получить высшую меру по приговору, а не луч в спину при попытке к бегству.