Вавилонская блудница
Шрифт:
– Все, в лифт, – скомандовал Мартин. – Уезжаем. Пока! До завтра.
Двери лифта закрылись. Они остались на площадке вдвоем – Сэм и Раймонд.
– Вот сучка! – зло сказал Сэм. – Нравятся тебе «медведи», значит. Все понятно.
– Не смей! – закричал Раймонд. – Ты ничего не понимаешь!
Часть третья
Второй за сегодня нерешительный стук в дверь центрального узла ничего хорошего не предвещал. Гаптен, Андрей и я синхронно повернулись в креслах и уставились на дверь. В комнату вошел тот же молодой человек, который недавно докладывал
Секунду он собирался с духом и выпалил:
– Данила летит в США.
– Нет, Миша, Данила не летит в США. Ты что-то путаешь… – Гаптен облегченно выдохнул, расправил плечи и повернулся к экранам. – Напугаешь тоже…
– Нет, я ничего не путаю, – тихо сказал Михаил. – У него есть и билет, и виза…
– Как?! – Гаптен открыл рот и больше не мог вымолвить ни слова.
– Он созвонился с Никитой, и они все это сделали через его знакомых. По дипломатическим каналам.
– С Никитой?.. – удивился я. – С каким Никитой?
– Ну, Никита, – Миша покрутил рукой в воздухе. – Муж Кристины. Вылет через шесть часов.
– Это конец, – тихо сказал Гаптен. Воцарилась гробовая тишина, в которой повисло надсадное, невозможное, отринутое уже нами решение – схватить Данилу и не пускать никуда. Спасти. Во что бы то ни стало спасти…
Я слышал, как бьется мое сердце: «Туффф-туф. Туффф-туф. Туффф-туф». Мой друг, мой самый близкий человек отправляется на верную смерть. И я уже даже не думаю, что этот поступок – абсолютное ребячество, что он бессмысленный, ошибочный. Я думаю только о том, что сейчас Данила еще жив – где-то ходит, что-то делает, чувствует, о чем-то думает. А пройдет шесть-семь часов – и его больше не будет. Никогда.
И как-то ужасно больно защемило в груди. Захотелось увидеть его. Просто поговорить с ним. Посмотреть ему в глаза. Сказать, что я очень его люблю, что он очень мне дорог, что я буду помнить о нем всегда… Плачу. Плачу, как дурак. Оплакиваю того, кто еще жив, здоров и невредим. Но от этого, от глупости этой ситуации, от нелепости этих слез как-то еще горестнее и больнее.
Неужели все так?.. Нечестно. Несправедливо.
– Гаптен, я бы хотел поговорить со Свами Брахманандой, – сказал вдруг Андрей. – Это можно устроить?
– Со Свами? – Гаптен недоуменно посмотрел на Андрея. – А смысл? Он не будет нам помогать. Это абсолютно точно. Это даже не дело принципа… Я не знаю, как это сказать. В общем, он архитектор Баланса Силы. Он Его создавал, он потратил на Него всю свою жизнь, он, наконец, в Него верит. А мы все разрушили… Не знаю.
Когда Седьмая Скрижаль была найдена, Гаптен принял решение перейти на сторону Светлых. Это и нарушило Баланс Силы. Гаптен сделал это ради нас, ради Данилы, в которого он поверил. Он сделал это, искренне веря в возможность победы Света. Но сейчас факты говорят об обратном. Получается, что прав был Свами, который предостерегал Гаптена, просил не делать этого. Поступок Гаптена не остановил воплощение Тьмы, а Избранник вот-вот погибнет.
Формально, в этом виноват именно Гаптен. Ему следовало оставаться в рамках Баланса Силы. Тогда бы ни Темные, ни Светлые не имели бы преимущества, и не было бы этой войны. То, что Светлых стало больше, как оказалось, ничего не меняет. С нарушением Баланса Силы Темные получили полную свободу действий. Больше их не связывают никакие обязательства. И разумеется, они не будут стесняться в выборе средств… Сейчас они просто устранят Избранника…
Время все ставит на свои места.
Свами любит повторять: «Мы знаем все, кроме будущего». Но именно он и сказал, что так будет. Значит, исход, действительно, был абсолютно очевиден и предрешен. Что же теперь делать Гаптену? Просить Свами, чтобы он принял Андрея? И по какому поводу?.. Из-за угрозы воплощения Тьмы! Безумие. Нет, Свами даже слушать его не станет. Он придерживается нейтралитета.
– Можно?.. – Андрей повторил свою просьбу, повторил мягко, аккуратно. – Один на один.
– Можно пробовать, – согласился Гаптен.
Нельзя было не понять, насколько трудно далось ему это решение.
Начались долгие переговоры о возможной встрече Андрея со Свами. Мы с Андреем в этих переговорах не участвовали. А информационной связи с Нью-Йорком пока не было. Поэтому мы отправились в свои гостевые комнаты.
– Андрей, можно у тебя посидеть? Мне было тяжело находиться одному. На сердце тревога.
– Конечно, – согласился Андрей.
Мы сидели в его комнате и молчали. Я думал узнать у него, как он собирается построить беседу со Свами. О чем будет с ним говорить. Но не решился.
– Андрей, а почему ты не попытался переубедить Данилу? – спросил я. – Ты бы ведь смог. Ты можешь. Я знаю.
Андрей печально улыбнулся:
– Не думаю. Да и потом, он же любит…
– Но он же заблуждается! – возмутился я. – Он заблуждается! Я уверен. Если бы он понимает, кто Нина на самом деле, он бы не смог полюбить ее. Просто не смог! Он не такой человек!
– Но он любит…
– Но разве нельзя что-то с этим сделать?! – я все еще надеялся – вдруг Андрей даст какую-нибудь идею, подсказку, зацепку, которая поможет нам вразумить Данилу.
– Анхель, даже если бы и можно было что-то сделать, я бы не смог.
– Не смог? – я оторопел.
– В жизни, Анхель, слишком мало жизни, – пожал мечами Андрей. – Понимаешь? Мы так живем – без эмоции. Без драйва, можно сказать. Без сильных чувств. Такое время. Современный человек перегружен информацией, она его давит. И поэтому мы почти не способны переживать счастье. Страх – да, боль – да, горе – да. А на счастье… На счастье у нас легкости не хватает. Тяжелыми мы стали, Анхель.