Вавилонские младенцы
Шрифт:
Тороп вздохнул, но ничего не сказал. Он слышал подобные речи уже много дней. И ему не удавалось с ними смириться. Но он был не в том положении, чтобы протестовать.
Старый индеец пальцем начертил несколько знаков в еще теплом пепле от потухшего костра. Языки пламени, вырывавшиеся из наполовину прогоревшего полена, освещали черты его лица. Типично индейского, если следовать критериям Торопа, — нос с горбинкой, матовая кожа, но при этом голубые глаза — верный признак метиса.
— Предсказание выглядит чрезвычайно ясным: «Человек с другого края
Тороп едва не расхохотался, но сумел сдержаться.
— Я? — произнес он. — Вы шутите.
Старик ничего на это не ответил. Лишь покачал головой и мимикой лица изобразил неудовольствие, снова разводя пламя, которое тлело под поленом.
Через пару секунд он пальцем начертил другие знаки на теплом пепле, окружавшем очаг.
— В этом ваша проблема, белые люди. Вы не верите тому, что невидимо. Вам сначала требуются какие-нибудь невероятные инструменты, чтобы вы наконец начали выдвигать правильные гипотезы…
Тороп невольно ответил вымученной улыбкой. Он не был убежденным рационалистом. Тороп знал себя достаточно хорошо, чтобы с большей или меньшей точностью определять собственные неосознанные побуждения, чувственные желания или Символический смысл своих поступков. Поэтому он вовсе не считал себя готовым принять первое же религиозное учение, предложенное в виде набора деталей для сборки.
Он всегда выдвигал несколько категоричных требований.
Доказательства.
«Цепочки косвенных свидетельств», которые способны выдержать серьезную проверку на прочность.
Именно в этот момент во тьме за спиной Торопа раздался голос, который позволил ему получить несколько аргументов для того, чтобы сформулировать ответ.
— Дядюшка Барибал, вам прекрасно известно, что наши инструменты чрезвычайно важны для продолжения программы. Прекратите прикидываться дикарем.
Старик усмехнулся.
Тороп медленно обернулся и увидел какую-то фигуру. Она подошла к кругу света и села на корточки на границе очага, обложенного камнями.
Еще один индеец. Тороп видел его накануне, «хозяева» наскоро познакомили их. Его зовут Черепаха Джонсон.
Он был молод, лет тридцати на вид. Через несколько минут Тороп обнаружил, что Черепаха Джонсон прекрасно интегрирован в западную цивилизацию, получил университетское образование и наверняка работает в одной из передовых отраслей промышленности.
Тем не менее он тоже входил в братство.
— Дядюшка Барибал, почему не объяснить ему, как именно все произойдет?
— Ба! — ответил старик. — У него будет достаточно времени, чтобы увидеть это собственными глазами.
Черепаха Джонсон покачал головой и улыбнулся. Начертил палочкой какие-то знаки в пепле. Посмотрел на Торопа своими темными глазами:
— Пора. Они прибыли.
Тороп ничего не сказал. Он почувствовал, как его сердце резко набирает обороты, как будто кто-то до упора вдавил педаль акселератора в пол. И услышал шум открывающихся пневматических дверей. Он донесся с другого конца Хаосферы — двух верхних этажей, отданных в безраздельное владение механико-биологическому миру, который размножался здесь без каких-либо ограничений.
Тороп знал, что пришло время познакомиться с «Шерпами» — теми, кто вел незримую работу за кулисами этого сверхъестественного театра.
Старик с синими глазами подтвердил, что подопечный готов: он очистился от всех дурных помыслов и может участвовать в эксперименте начиная с этой ночи.
Тороп встал. Молодой индеец уже ушел вперед. Он пробирался среди машин и растений, которые казались их живым продолжением.
Тороп слушал, как дождь барабанит по крыше здания, и разглядывал двух стоявших напротив мужчин. Чуть в сторонке Черепаха Джонсон готовил свою смесь, сидя на корточках в свете небольшого газового фонаря. Оба незнакомца находились по разные стороны металлического шкафчика, на котором возвышалась некая черная луковицеобразная форма, подключенная к суперсовременному ультраплоскому монитору. На нем мерцали световые пятна с постоянно менявшимися очертаниями. Это была Джо-Джейн — таинственная машина, которую эти люди разработали и с которой Вакс проводил целые часы, запершись в своей мастерской.
Черепаха Джонсон одарил Торопа спокойной улыбкой:
— Вот друзья, о которых мы вам говорили. «Шерпы».
И снова взялся за свой тяжелый труд.
Тороп пристально изучал «Шерпов». Их вид совершенно не соответствовал всему этому месту. Европейцы. Возраст около пятидесяти лет, как и у самого Торопа. Ни малейшего следа татуировок или экспериментальных трансплантатов, например бионического бугорка. Тороп смутно почувствовал, как между ними устанавливается своеобразная взаимная симпатия. Они, без сомнения, знали, что совершенно точно принадлежат к другому столетию и к цивилизации, находящейся на грани угасания.
Самая обычная одежда — легкие спортивные штаны и ветровка с капюшоном. С мужчин потоками струилась вода. Значит, они только что пришли с улицы. Тороп прислушался к доносящемуся с крыши вибрирующему ритму. И уловил нечто вроде отдаленного рокота литавр, используемых всеми богами грозы со времен Сотворения мира. Черепаха Джонсон взглянул на двух мужчин, упорно продолжая свою работу:
— Оно будет готово через двадцать минут… А вам пока стоило бы представиться нашему гостю.
И он указал на стоящего напротив Торопа.
Тип слева, в ветровке «K-Way» из красно-серого горетекса, шагнул вперед, протягивая Торопу руку. Тороп в ответ протянул свою, бионическую. Трансплантат постепенно начинал походить на что-то человеческое. Нужно почаще им пользоваться. Незнакомец и виду не подал, что заметил телесный изъян Торопа.
— Борис Данцик. Извините за недостаток вежливости с нашей стороны, но мы торопимся.
Высокий парень в черном нервно переступил с ноги на ногу. Это движение вызвало какие-то смутные воспоминания у Торопа.