Ваятель
Шрифт:
Промямлив несколько слов о завтрашней встрече, я поспешил покинуть палату.
Когда Мэгги обеспокоенно спросила, все ли в порядке, я грубо посоветовал ей заняться своими делами и оставить в покое мои. Она была слишком хорошо вышколена, чтобы разрыдаться мне в лицо, но (как случайно выяснилось впоследствии), сделала это в укромном месте.
* * *
Обнаженная, Эми Санжур отличалась от богини Победы лишь в одном отношении: у нее не было крыльев.
Я был безмерно счастлив тем, что мне не придется уродовать это совершенное тело. Любуясь элегантными линиями ее плоти, пока она неторопливо облачалась в белые одежды клиники, я вновь
Увы. И кто я такой, чтобы изменить существующий порядок вещей?
– Я намеревался дополнительно предложить косметические процедуры для вашей кожи, - заметил я, когда она оделась и села на кровать.
– Но вижу, что в этом нет ни малейшей необходимости, мисс Санжур.
– Зовите меня Эми, доктор. Разве не утомительно произносить «мисс Санжур» по сто раз на день целую неделю?
– Ну разумеется… Эми. Надеюсь, вы уже ознакомились с нашими достопримечательностями?
– О, ваш бассейн превосходен, а гимнастический зал выше всяких похвал. Я совершенно уверена, что за эту неделю получу все, что мне необходимо.
– Приятно слышать. Может быть, вы порекомендуете мою клинику вашим знакомым? Однако пора начинать.
Она опустилась на подушки, приняв дразняще целомудренную позу с плотно сжатыми коленями. Внутренне одернув себя, я осторожно положил руки на ее плечи: хоть малейший слушок об интрижке с пациенткой - и Комитет по этике незамедлительно обеспечит мне кучу неприятностей.
Прежде чем покинуть внешний мир, я слегка помедлил; я не забыл, что случилось со мной при первом физическом контакте с этой женщиной. Возможно, это всего лишь совпадение. А может быть, и нет.
Вот сейчас все и выяснится, подумал я, ныряя в нее как можно глубже.
И тут же вылетел назад.
– О-ох! Какой шарлатан сотворил эту мерзость?!
– горестно возопил я.
– Мерзость? О чем вы говорите?
– Она казалась искренне удивленной.
– Ваши мышцы! Они изливают целые потоки ядов усталости, как на финише марафонской дистанции. Теперь понятно, почему вам постоянно не хватает энергии.
– Да, я действительно посещала психокинетика какое-то время назад. Думаю, не стоит называть имен - друг семьи, и все такое. Мне не верится, что он мог…
– Однако это единственно возможное объяснение. Следовало бы немедленно аннулировать его лицензию…
Тут я вспомнил, что сотворил с сердцем мужчины из ресторана - и смолк. Но нет, это совсем другое, всего лишь несчастливое стечение обстоятельств! Я был пьян, меня спровоцировали…
– Но вы можете исправить положение, не выясняя, как это случилось, не так ли? Я больше не пойду к нему. Честное слово.
– Это противоречит медицинской этике… Но без вашего свидетельства я все равно ничего не могу сделать.
– Значит, все останется как есть. Начнем, доктор? Я снова погрузился в ее тайную суть, ощутив
резкую горечь тканей, обнимающих гордый костяк, и начал вносить необходимые изменения. Они были столь настоятельными, настолько не терпели отлагательства, что потребовалась сверхчеловеческая концентрация внимания, какой я не пользовался уже многие годы. Чувство времени мне полностью изменило.
Я все еще продолжал опасаться неожиданной слабости, поразившей меня при нашем первом контакте, однако ничего подобного не произошло. И тем не менее, работая с плотью и кровью Эми, я постоянно ощущал какое-то странное внутреннее беспокойство… Словно бы в то же самое время некий невидимый субъект усердно трудился надо мной.
– Ах, доктор, это было изумительно, - с блаженной улыбкой промолвила она.
* * *
Случалось ли кому-нибудь из вас хоть раз в жизни ощутить, как нечто ценное неотвратимо ускользает из ваших беспомощных рук? (Уходит любовь, уходит талант, а ты не знаешь почему, но только ты уже не тот, каким всегда хотел быть… и рад бы измениться - но как?)
Те, кому это знакомо, поймут, что происходило со мной во время пребывания в клинике Эми Санжур. Мозг мой более всего напоминал пыльную бутылку прокисшего вина, забытую в подвале, куда больше никто не придет. С рассеянным видом совершая ежедневный обход, я обращался с пациентами столь безразлично и небрежно, что до сих пор не понимаю, почему никто из них не возмутился и не покинул клинику с шумным скандалом.
Раз за разом я нырял в самого себя, с величайшей осторожностью пытаясь локализовать источник неприятностей. Расщепление подсознания? Но кошмары мне больше не снятся. Объективное физиологическое отклонение? Если и так, то настолько незначительное, что даже со всеми моими выдающимися талантами его невозможно нащупать… тончайший сдвиг фокусировки, которому и названия-то нет.
Я старался как мог, чтобы мои самоинспекции не мешали основной работе. С переменным успехом.
С Эми все было в полном порядке; тело ее быстро восстанавливало нормальные функции, нарушенные умышленным вторжением. Этой работой я гордился. Я заметил, что провожу с ней вдвое больше времени, чем с другими пациентами, и возлагаю на нее руки гораздо чаще, чем действительно необходимо. Я уверил себя, что мой интерес совершенно невинен и проистекает из удовольствия купаться в ее здоровой ауре. Она принадлежала к категории пациентов, охотно сотрудничающих с лечащим врачом; к тому же я более не испытывал никаких побочных эффектов, ныряя в ее блистательную вибрирующую плоть.
Другие пациенты продвигались не столь успешно. В том числе Хана. К счастью, это была единственная тотальная биоскульптура лица на этой неделе; сомневаюсь, чтобы в нынешнем моем состоянии я справился еще с одной. Моя работа с Ханой постепенно приняла весьма поверхностный характер (как там кожа, темнеет? Ну и ладно, не стану трогать мелано-циты. Узелок на верхней челюсти? Сковырнем и забудем). В минуты просветления я и сам дивился, почему отношусь к ней столь непрофессионально. Разве что подсознательно мщу за нелепое, тщеславное желание заменить природную красоту дорогостоящим продуктом рыночной моды? Однако раньше подобные случаи не вызывали у меня моральных осложнений, да и с какой стати - я сам один из столпов модного бизнеса.
Вскоре я нашел кардинальное решение проблемы, старательно избегая мыслей на данную тему. Действуя подобно неодушевленному, но талантливому зомби, я сводил мозоли, прочищал склеротические артерии и выжигал волосяные луковицы там, где они были неуместны.
Внешний мир, казалось, тоже присоединился к ужасному заговору против меня, постоянно напоминая, кем я стал и от чего отказался.
…Катастрофа на орбитальной фабрике, сотни пострадавших, включая штатного терапевта; требуются медики-добровольцы, связаться по номеру… Я не позвонил.