Вчерашний шпион
Шрифт:
— Я вам верю, полковник, — с чувством произнес я.
— Что ж, теперь мы знаем, почему Мэлоди Пейдж прислала те открытки с видами «цеппелинов». Она добралась до сути слишком рано, и Шемпиону это не понравилось. Но почему ты был уверен, что эта штука наполнена водородом? Сейчас никто не использует для этой цели водород.
— Достать гелий чрезвычайно сложно.
— Но если бы там был гелий, у тебя был бы чертовски глупый вид, парниша. — Шлегель никак не мог успокоиться. — Невоспламеняющийся гелий не загорелся бы. Ты бы потерпел полное фиаско.
— Вы бы, наверное, предпочли такой вариант! — глянул я на него искоса.
— Я, само собой, предпочел бы такой вариант. Никаких «наверное».
Он взял газету, которую только что принес посыльный. Заголовок гласил: «Утечка газа — от взрыва погибли двенадцать человек». И далее рассказывалось, что несчастный случай произошел на «отдаленном химическом заводе», принадлежавшем компании Тикс. Шлегель потряс газетой перед моим носом и громко хлопнул по ней тыльной стороной ладони.
— А ты знаешь, скольких усилий и трудов нам стоило, чтобы газеты «подали» это происшествие так, как мы хотели, — надрывался он.
Он распечатал новую пачку сигар и выбрал из нее одну. Но не предложил ее мне, чтобы угостить.
— Снаряды с ядерным боевым зарядом! — возмущенно воскликнул Шлегель. — Да будет тебе известно, что Шемпион даже не пыта-а-лся прокопать ход к артиллерийскому складу!
Я молчал.
— Ты понимаешь, о чем речь? — осведомился он. — Или ты уже уснул? Это был чистой воды блеф. А ты попался на эту удочку… — Он горестно покачал головой. — Ты осознаешь, что ты натворил?..
— О’кей, — произнес я в тон ему. — Это был блеф. Но позвольте объяснить вам, какого рода блеф. Шемпион собирался отправиться на этом дирижабле в Северную Африку — никаких сомнений на этот счет.
— И что?
— Он заявил бы, что похитил ядерные снаряды.
— Но французы выдвинули бы опровержение.
— А кому из них мы бы поверили в данном случае? — задал я вопрос.
— Я бы поверил французам, — стоял на своем Шлегель.
— Однако израильтяне могли и НЕ поверить французам. Будь вы представителем Израиля на переговорах, может быть, у вас тоже возникли бы какие-то сомнения и опасения.
— И я бы спасовал и не смог придерживаться твердой линии на переговорах, ты имеешь в виду? — с неохотой, но все же вынужден был сделать мне небольшую уступку Шлегель. — Шемпион не стал бы класть свою голову на плаху ради того, чтобы обеспечить психологическое превосходство этим проклятым каирским политиканам.
— Ничего он не клал на плаху, и не собирался даже подставлять себя под удар, — объяснил я чуть успокоившемуся Шлегелю. — Это был летательный аппарат, зарегистрированный в Каире, пролетающий над Францией без соответствующего разрешения. Да! Думаете, кто-нибудь решился бы нажать на кнопку?
— Ядерная бомба в воздушном пространстве над Францией… министерство иностранных дел в панике?.. Шемпион не стал бы так рисковать.
Я прервал его рассуждения.
— Шемпион прекрасно
Шлегель молчал.
Я продолжил.
— С самого начала я ломал голову, почему он дал нам понять, что его интересует ядерное устройство. У меня вызывало недоумение, почему он не пытается скрыть цель операции и метод, то есть, что и как.
Шлегель кивнул. До него начало постепенно доходить.
— Он подстроил все так, чтобы ты вынудил меня предупредить об опасности всех официальных лиц НАТО. В случае если бы египтяне заявили, что у них теперь есть ядерное оружие, многие наши высокопоставленные начальники стали бы говорить, что нет дыма без огня.
— Блестящая идея. Все было продумано до мелочей, полковник. — Я понимал теперь всю глубину замысла. — И поскольку мы продолжали бы отрицать, что у нас украли бомбу, Шемпиону, естественно, ничто не помешало бы вернуться и жить во Франции, снова заполучить Билли и даже приезжать в Лондон на филателистические аукционы.
— В полной уверенности, что любая попытка предпринять что-либо против него будет выглядеть как подтверждение того, что он-де добыл для арабов эту чертову штуку, — закончил за меня Шлегель. Он кивнул, отдавая должное уму и предприимчивости Шемпиона.
— Единственное, чего он не учел, — вмешательство такого фактора, как малышка Мэлоди Пейдж.
— А также такого фактора, как я.
— Хм-м, — только и вымолвил Шлегель. И потер свой подбородок. Он не брился уже сорок восемь часов, и его костюм был отвратительно грязным после взорвавшейся пламенем одиссеи в особняке Шемпиона.
Из окна я видел железнодорожный вокзал Ниццы. Смеркалось, и зажглись огни. Напротив располагался «Терминус Отель». Когда-то считалось модным и престижным прогуляться здесь и посидеть на его террасах. Но теперь чудесный отель был темен и пуст, стекла его окон покрыты грязью, а вход — забит досками. Мне было особенно памятно его кафе, со столиками на улице и изумительными плетеными креслами из камыша. Я сидел там в тот день во время войны так много лет назад. Я поджидал Шемпиона и видел, как немцы арестовали его, как только он вышел из здания вокзала. Он знал, где я буду находиться, но ни разу не взглянул в мою сторону. Шемпион был профессионалом.
И вот теперь Стив мертв. Отель мертв, и исчезло кафе. Вместо столиков и кресел взгляд натыкался на забор из рифленого железа. На нем нашли себе место наклеенные один на другой плакаты и афиши, рекламирующие стриптиз-клубы, призывающие голосовать за кандидатов от коммунистической партии, зазывающие в Иностранный легион. А поверх этой бумажной шелухи кто-то намалевал красной краской: «Проклятье арабам».
— Ты меня слушаешь? — прозвучал голос Шлегеля.
— Да, — машинально ответил я, но мысли мои были далеко.