Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти
Шрифт:
Когда Михаил Прокопович отлучался, мгновенно переходили на подпольный промысел. Из заготовленных развилок ветвей делали рогатки, рукоятки для самопалов. Из старых ромбовидных напильников, стачивая рифление, делали ножи. Как только в коридоре слышались шаги Михаила Прокоповича, наши тайные рукоделия мгновенно исчезали в карманах и голенищах кирзовых сапог.
Не обходилось без курьёзов. Из привезенных из РОНО заготовок собирали лучковые пилы. В среднике - несущей части инструмента, предстояло сделать пропилы для стоек. Михаил Прокопович долго и детально наставлял нас как правильно делать пропилы. Особое внимание
Разметив с одного конца, мы сделали пропилы, а потом узкой стамеской выдалбливали ненужную середину. Затем разметили и повторили всю операцию с другой стороны. Работавший рядом со мной, Мишка Бенга закончил работу первым. Михаил Прокопович, едва взлянув на Мишкино творение, отвесил юному столяру подзатыльник. В те годы это не считалось криминалом. Женя Гусаков, Иван Твердохлеб и я громко захохотали, показывая на мишкино изделие пальцем. Несмотря на предупреждения Михаила Прокоповича, пропилы Мишка сделал перпендикулярно. Заготовка средника была загублена. Михаил Прокопович, повернувшись к Гусакову, неожиданно сломал планку, служащую метровой линейкой, о место, что было ниже Жениной спины. Взглянув на Женину заготовку, мы захохотали ещё громче. Женя, как и Мишка пропилил средник перпендикулярно. В это время получил увесистый подзатыльник и я. Вырвав из моих рук изуродованную деталь, Михаил Прокопович стал потрясать ею в гневе:
– Найти материал, сделать заготовку и пропилить правильно! На следующем уроке труда сдать мне готовые инструменты! Хоть спите в мастерской! Понятно!?
Все было понятно. Из четырех "мастеров" правильные пропилы сделал один Иван Твердохлеб. Ровно через неделю на следующем уроке труда мы вручили нашему учителю четыре готовых лучковых пилы. Замечаний не последовало.
Сегодня любое физическое воздействие на ученика в школе считается непозволительным проступком педагога, который осуждают родители, пресса, правоохранительные органы и т.д. Не приветствовались телесные наказания и в мое время. Но относились мы к подзатыльникам больше с юмором. А наши родители в таких случаях часто говорили:
– Мало дал. Это же сколько терпения тому бедному учителю надо иметь, чтобы не прибить за такое?
Я не защищаю систему воспитания с физическим насилием над ребенком. Скорее наоборот. Но в случае с Михаилом Прокоповичем мы воспринимали ситуацию с пониманием. Во время боев за Варшаву девятнадцатилетнего красноармейца Петровского взрывной волной швырнуло об стенку разрушенного в одно мгновение блиндажа. Очнулся на второй день. Слух стал возвращаться лишь через несколько дней. Мы не раз были свидетелями, когда Михаил Прокопович, стыдливо отойдя в сторону и отвернувшись, менял комочек ваты в правом ухе.
– Кантюженый.
– беззлобно констатировали мы.
Тем не менее, в мастерской мы занимались серьёзными делами. Михаил Прокопович, будучи и преподавателем физкультуры, привез нам в школу доселе не виданный нами настольный теннис. Вот только стола не было. После его визита на заседание правления колхоза у школы выгрузили кучу толстой обрезной, уже высохшей, доски. Электрофуганка и рейсмуса в колхозе тогда и в помине не было.
В мастерской на уроках труда, набивая мозоли, мы строгали доски. Затем на полу, уплотнив клиньями доски, сбили огромную тяжелую столешницу длиной около трёх метров. Потом сделали козлики, на которые предстояло водрузить наш стол. А потом началось главное. Вручную, рубанками мы строгали всю площадь, выравнивая стол. В конце сам Михаил Прокопович, встав на колени, огромным тяжелым фуганком выводил последние неровности. Стол получился на славу. Он был занят с утра до позднего вечера, когда уже становился невидимым белый целулоидный шарик.
Играли все желающие. Но время, способности и настойчивость по обе стороны стола выдвигали своих героев. Ныне здравствующий Валерий Михайлович Суфрай уже в четвертом классе занял призовое место на районных соревнованиях по настольному теннису среди семилетних школ. А в пятом классе стал чемпионом, несколько лет подряд никому не уступая первого места.
На уроках по обработке металлов по заданию Михаила Прокоповича мы, прихватив ножовку, шли за развалины старой мельницы. Отрезали от заржавелой шпильки с квадрадным сечением отрезки длиной около 9-10 см. Сначала сверлили отверстия. Потом соединяли их круглым напильником. Затем спиливали клином. Шлифовали и полировали. И лишь в конце, переворошив дома кучу деревянных обрезков, делали рукоятку для молотка.
Молоток, сделанный мной в седьмом классе, много лет провисел на стенде выставки технического творчества учащихся. Я учился в институте, когда учитель физики Алексей Иванович Цыбульков, прочитав на рукоятке мою фамилию и инициалы, вручил мне мой молоток.
– На вечное хранение.
– коротко сказал педагог.
Сработанный мной пятьдесят пять лет назад молоток и сегодня живет серьёзной рабочей жизнью в моей домашней мастерской. Каждый раз, взяв в руки инструмент, хоть на секунду, но вспоминаю нашего Михаила Прокоповича.
Русский язык и литературу у нас вначале вела Зинаида Александровна Басина, мама Аркадия. Она носила очки с очень толстыми, уродующими ее стеклами. У меня сформировалось глубокое убеждение, что она плохо видит даже в очках.
Я неоднократно "горел" на своем убеждении, так как Зинаида Александровна ненавидела грязное, неаккуратное письмо. Выполняя домашние задания, я старался писать красиво и чисто. Проверяя написанное, я находил, как правило, пропущенные буквы, но с тупым упрямством всегда наступал на одни и те же грабли. Чтобы не марать, я не исправлял:
– А-а, она слепая, не заметит.
Но Зинаида Александровна все замечала. Мои тетради были испещрены красным.
В шестом классе русский язык и литературу преподавала, приехавшая по направлению, Валентина Васильевна Сафронова, молодая выпускница Горьковского педагогического института. Корни, приставки, окончания, существительные, прилагательные, глагол, склонения, спряжения и др. мы уже знали, но она удивительным образом разложила все это в наших головах так, что логика правописания закрепилась довольно устойчиво у многих ее учеников на всю жизнь.
Валентина Васильевна ввела нас в волшебный мир А.С.Пушкина. Мальчики и девочки были влюблены в Дубровского. Она раскрыла перед нами неповторимый гоголевский стиль повествования. Оказалось, что литературные художественные произведения разнятся по формам и структуре содержания.
От нее мы впервые услышали прочитанное ею "Не жалею, не зову, не плачу...", хотя С.Есенина тогда в школьной программе не было вообще. В конце августа 1959 года во дворе дома, где жила на квартире, Валентина Васильевна в темноте оступилась и ударилась виском об острый камень. Хоронили ее, без преувеличения, всем селом.