Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства
Шрифт:
После школы Серёжа безуспешно поступал в сельхозинститут. Ушел в армию. Потом Киевский политехнический, механический факультет. Закончил с красным дипломом. Был направлен на работу в Горький. Потом снова Киев. Работал в конструкторском бюро крупного завода. Но тянуло к земле. Вернулся в Елизаветовку. Был принят на работу преподавателем в Цаульском совхоз-техникуме. Закончил дополнительно заочное отделение механического факультета Кишиневского сельскохозяйственного института. Неравнодушного в работе, назначили главным инженером совхоза с совмещением преподавательской работы.
С увлечением занимался рационализаторской и изобретательской
Когда Сергей Иванович зашел за подписью, ему было предложено оставить документы для ознакомления и зайти попозже. Когда он зашел забрать подписанные материалы заявки, ему без обиняков было предложено поделить авторство и премию. В противном случае подписи и официального направления Сергею не видать. Слушая через несколько лет рассказ Сергея, я вспомнил другое.
В те времена была такая порочная практика. Уже после защиты моей кандидатской диссертации, покойным ныне приятелем мне была рассказана не выдуманная история произошедшей в Киеве драмы, если не сказать - трагедии.
Это было в самом конце семидесятых. Один молодой научный сотрудник, выполняя диссертационную работу на соискание ученой степени кандидата наук, сделал настоящее большое открытие. Оно в корне меняло подход к диагностике одного из распространенных заболеваний. Одновременно предложенная концепция давала возможность выйти на принципиально новый, приоритетный уровень эффективного лечения ряда других заболеваний.
Соискатель представил материалы своему научному руководителю. Внимательно ознакомившись, профессор с ходу понял ценность идеи. Он сразу же проинформировал своего ученика, добавив, что при соответствующем оформлении, его работа тянет на ученую степень доктора наук, минуя кандидатскую. Но надо было срочно оформить заявку на открытие и на вытекающие из него несколько изобретений, имеющих революционное значение в этой области науки.
Работали вдвоём оперативно, засиживаясь на работе далеко за полночь. В конце оформления документов благодарный ученик, стесняясь, предложил своему шефу соавторство. Так же стесняясь, молодой профессор, поблагодарив, согласился. Осталось получить рецензию и официальное направление института. Дожидаясь очереди в приемной заместителя директора института по науке, соискатель и его шеф вполголоса оговорили возможность включения в число соавторов самого заместителя по науке, заслуженного деятеля науки. Чтобы авторский коллектив был более авторитетным и весомым.
Внеся поправки, заместитель предложил включить в число соавторов самого директора, мотивируя, что так все заявки пройдут экспертизу более оперативно. Директор института, подавший на конкурс в Академию Наук для присвоения ему ученого звания члена-корреспондента АН, в свою очередь, предложил включить в число соавторов настоящего мастодонта науки, академика нескольких академий. От его голоса зависело присвоение директору института звания член-корра.
Чтобы было весомей, все заявки было решено подавать от Академии Наук, с чем все согласились. В который раз меняя авторский состав и обосновывая долю вклада каждого соискателя, буквоеды из канцелярии Академии наткнулись на на никем не отменённое, почти полувековой давности Положение. В одном из параграфов предписывалось включение в число соавторов не более трёх соискателей с долевым участием каждого не менее тридцати процентов.
Надо было исключить двух соискателей. Об исключении академика, кандидата в член-корры и заслуженного деятеля наук речь не шла. Без малейших колебаний вычеркнули из числа соавторов фамилию безвестного молодого аспиранта и его руководителя - молодого профессора.
Заявка благополучно прошла. Как говорят, без сучка и задоринки. Были выданы соответствующие патенты. Академик, уже член-корр и заслуженный деятель науки стали лауреатами Государственной премии. Молодой профессор слёг с тяжелейшим обширным инфарктом, сделавшим его глубоким инвалидом до конца жизни. А его аспирант, высидевший в реанимации пять недель у постели тяжело больного шефа, уехал в глухое село к северу от Конотопа. На самой границе с Брянщиной. А потом исчез. Говорят - принял постриг в Святогорской Свято-Успенской Лавре.
Шокированный бесцеремонностью, Сергей Иванович ушёл, захватив со стола пакет документов. Так и не получил никто ни патента, ни премии. Подав заявление об освобождении его от обязанностей главного, продолжал преподавать механизацию сельского хозяйства.
Вскоре был приглашен заместителем директора по учебной работе Сорокского техникума механизации и электрификации сельского хозяйства. Коллектив оказался дружным, да и студенты Сергея Ивановича обожали.
Однажды, сидя в рабочем кабинете, услышал нарастающий гул и крики. Выглянув в окно, оцепенел. По ту сторону стен развернулось настоящее побоище. Дрались его студенты с огромной толпой цыган, претендовавших на, принадлежащий техникуму, участок земли под частные застройки. Сергей Иванович схватил телефон. Несколько раз подряд набрал номер милиции. В трубке бесконечные короткие гудки.
Выскочив на улицу, заместитель директора бросился в самую гущу дерущихся, где цыгане теснили студентов. У многих лица были окровавлены. Защищая, встал между студентом и молодым разъяренным цыганом. Тот дрался острой сапой, насаженной на длинный деревянный черенок. Оттолкнув студента, Сергей Иванович принял всю агрессию нападавшего на себя.
Цыган в очередной раз взмахнул сапой, целясь в голову преподавателя. Сергей Иванович успел подставить руку. Черенок сапы сломался. Острый конец черенка попал в область левого глаза. Все вокруг сразу стало красным. Студенты с трудом выдернули своего педагога из гущи дерущихся.
Приехав домой, жене сказал, что травму получил в механической мастерской. Якобы вырванной из патрона станка заготовкой. Однако друзья Лены, его дочери, - студенты Сорокского техникума рассказали правду. Зина, жена Сергея, поставила вопрос ребром. Пришлось ему вернуться на преподавательскую работу в Цауль.
Его, казалось, избыточная принципиальность не раз мешала карьерному росту. Много лет назад он был вызван к секретарю райкома партии, курирующему кадровые вопросы. Ему было предложено подумать о том, чтобы возглавить хозяйство в родном селе - Елизаветовке. На завтра велели прибыть в райком со своими соображениями и окончательным решением.