Вдова Его Величества
Шрифт:
Всем.
Тьма была куда осторожней. Тьма коварна. Она умеет красть голоса, а потом звать, завлекая ниже и ниже, к мертвым водам, к которым не рискуют подходить и те, кто кровь от крови Дану.
Тьма заплакала.
Но Кайден ей не поверит. Больше не поверит.
Ему не десять.
Он заставил себя сделать вдох, и раскаленный солнцем воздух обжег гортань. Кайден стиснул зубы и почти позволил клинкам вырваться, почти позволил поверить, что свобода возможна, но в последнее мгновенье удержал.
Подавил.
И
Кайден запрокинул голову и закрыл глаза.
Он спиной чувствовал взгляд, и губы сами собой расползлись в улыбке. Да, так будет хорошо… завтра он придет снова.
И послезавтра.
И…
Клинки все-таки рухнули, столь же обессиленные, как и он.
Джио первой выбралась из кустов малины, но ровным счетом для того, чтобы обежать вокруг дуба. Она присела у корней его. Потрогала мягкую траву. Хмыкнула. Покачала головой.
— А он здесь не в первый раз.
— Я это поняла, — Катарина присела на корень и вытянула ноги.
А ведь хорошо… солнце светит, но пока не жарит, и можно просто сидеть, наслаждаясь мягким этим теплом.
Слушать пчел.
И позволить бабочке опуститься на юбку, которая все еще казалась сделанной из травы. И не потому ли эта бабочка так спокойно распахнула крылья?
Красивая.
А в королевских садах бабочки не водились. Из-за защитной сети, которая развернулась и над садом, и над дворцом. Эта сеть и птиц отпугивала, и потому сейчас Катарина слушала нехитрую песню пеночки.
Тинь-динь-тинь.
— Место силы, — мьесс Джио тоже устроилась на траве и ноги скрестила. Сегодня она выглядела куда моложе, чем обычно, и Катарина поневоле задумалась, сколько же ей лет. — А еще он знал, что мы здесь.
— Что? — Катарина вздрогнула, и бабочка сорвалась, заплясала вокруг.
— Поэтому и показал товар лицом.
— Это было не лицо!
— Поверь, для многих мужчин это и есть лицо.
Катарина фыркнула и, не выдержав, рассмеялась. И удивилась тому, что смеется. А ей казалось, что она вовсе разучилась вот так… Тинь-динь-тинь.
И птаха в ветвях заходится.
Тинь…
— Значит, больше не пойдем…
— Не рекомендую, — покачала головой Джио. — Мальчик горячий, как бы чего не вышло. Мы тебе другого найдем.
— Не надо, — Катарина смахнула слезы, выступившие на глазах, не иначе, как от смеха. — Не надо другого. Никакого не надо. Я… хочу пожить сама. Понимаешь?
И Джио кивнула.
Пожалуй, именно она действительно понимала.
А к обеду нагрянули гости.
Катарина сидела на террасе, куда выставили пару плетеных кресел и такой же стол, пусть и несколько перекосившийся в силу почтенного возраста. На столе появился кувшин с лимонадом, высокие стаканы, корзинка, куда ссыпали слегка морщинистые яблоки.
Катарина сидела.
Листала страницы альбома, пытаясь сосредоточиться на работе. В ней она когда-то находила и утешение, и успокоение, а вот теперь руны рассыпались, что жемчуг с порванной нити, а она, Катарина, все никак не могла понять, где этот разрыв.
И что она делает неверно.
Впрочем, положа руку на сердце, она не больно-то и старалась. Так, сидела с альбомом, создавая иллюзию занятости, а сама разглядывала место, в котором ей предстояло провести остаток дней.
Дом за спиной ощущался мрачною громадой, почти лишенной жизни. То тут, то там в ней вспыхивали искры силы, и стало быть, Джио с магом начали работу. Суетились нанятые женщины, приводя в порядок внутреннее убранство. И это обилие чужих людей пугало Катарину.
А вот на террасе было тихо.
Спокойно.
Эта терраса словно возвышалась над заросшим садом, с ним — и над холмом, где стояло поместье. Сквозь зеленую пелену деревьев виднелась и дорога, и тень города, о котором Катарине помнилось лишь, что он был. Быть может, потом, когда она окончательно свыкнется с этим местом, Катарина и найдет в себе силы пройтись до города.
Или не пройтись?
Экипаж нужен, как и лошади. Вороные, как те, что летели по дороге, поднимая клубы пыли. Катарина закрыла альбом и коснулась медальона на шее. Что-то подсказывало, что вот эта легкая коляска появилась вовсе не случайно.
Гости?
Еще одни соседи?
Оказалось, хуже — родственники.
— Деточка, — пухлая женщина с невероятной для габаритов ее легкостью выбралась из коляски. — Как я рада тебя видеть! Обними же свою тетушку… Господи, счастье-то какое… не могу поверить, что я действительно тебя вижу! Я ведь вижу?
— Не знаю, — робко заметила Катарина. — А вы видите?
— Определенно.
Женщина поднесла к глазу лорнет и прищурилась.
— Вылитая матушка! Моя сестра, мир ее праху, всегда отличалась просто удивительной красотой. А вот я больше в батюшку пошла, да… но ничего…
— А вы…
— Леди Терринтон, но ты можешь звать меня тетушка Лу, — женщина помахала рукой. — Кевин, Гевин, бездельники, немедленно выбирайтесь и поприветствуйте кузину, как она это заслужила.
Катарина подумала, что она, верно, сходит с ума, потому как знать не знала эту пухлую женщину в ярко-желтом наряде, который можно было бы назвать элегантным, если бы не обилие оборок.
Меж тем из коляски выбрался смуглый брюнет.
А затем и второй, отличавшийся от первого лишь цветом джеркина[1].