Вечер вне дома: Сборник
Шрифт:
– Фей! – крикнул Холанд, отойдя от окна. – Поторопитесь.
Из спальни не последовало никакого ответа. Он подумал, что девушка, вероятно, находится в ванной, и вернулся к окну.
Теперь уже шел настоящий дождь, и потоки воды с желобов крыш низвергались вниз.
«Не могу же я сейчас идти, – думал Кен. – Надо подождать небольшого прояснения… – Его решимость не проводить здесь ночь начала ослабевать. – Зло уже сделано. После этого мокнуть под проливным дождем было бы глупо. К тому же хозяйка рассчитывала провести со мной ночь, а если я уйду, это может огорчить ее. Куда благоразумнее не возвращаться к себе
Холанд докончил свое виски и направился к бару, чтобы налить себе еще.
«Ну и копается же она!» – подумал про хозяйку, поглядывая на дверь.
– Я жду, Фей! – закричал он. – Что вы там делаете?
Молчание, которое последовало за этим, заинтриговало его. Чем она может там заниматься? Прошло больше десяти минут, как она ушла туда. Он прислушался, однако ничего не услышал, кроме тиканья часов.
Неожиданно погас свет, погрузив квартиру в темноту, жаркую и черную. На одно мгновение ему стало страшно, но успокоительно подумалось, что перегорели, вероятно, пробки, и Кен стал ощупью искать стол, чтобы поставить стакан.
– Фей! – позвал снова. – Где у вас пробки? Я пойду починю…
Ему показалось, что он слышит скрип двери, которую осторожно открывают.
– У вас есть фонарик? – спросил он.
Молчание, которое было ему ответом, вызвало противную дрожь в коленях, холод страха пополз по спине.
– Фей! Вы меня слышите?
По-прежнему никакого ответа. Но росла уверенность, что все-таки кто-то находится в комнате. Половица пола скрипнула совсем рядом с ним. В испуге бедняга отступил, наткнулся на стол и услышал звон разбитого стекла.
– Фей, что за игру вы затеяли? – хриплым голосом спросил Кен. Он отчетливо различил звук сдвинутого с места стула. Волосы на голове Холанда поднялись дыбом. Он вынул зажигалку, но его руки так дрожали, что он не удержал ее и уронил на пол. В тот момент, когда он нагнулся, чтобы поднять ее, он услышал, что щелкнул замок и дверь отворилась. Как ни старался Кен что-либо увидеть, во все глаза глядя туда, где должна была быть дверь, он ничего не различил. Темнота скрывала все. В следующее мгновение дверь захлопнулась. И кто-то быстро стал спускаться вниз по лестнице.
– Фей?
На этот раз он был серьезно обеспокоен. Ощупью нашел зажигалку. При ее ничтожном свете он оглядел комнату. Она была пустой. Кто же вышел из квартиры? Была это ее хозяйка или, что просто невероятно, кто-то другой?
– Фей? – Холанд опять нарушил тишину.
Абсолютное молчание. Ему показалось даже страшным слышать звук собственного голоса. Прикрывая пламя зажигалки рукой, Кен направился к двери спальни.
– Вы здесь, Фей? – Он держал зажигалку над головой и приблизился, сверля темноту глазами, к кровати. И то, что он там увидел, остановило его дыхание.
Фей лежала поперек кровати с закинутыми за голову руками. Она была совершенно голая. Узкая полоска крови текла между грудями и стекала на пол.
Кен встал как парализованный, с застывшими глазами, устремленными на нее, не способный сделать ни малейшего движения. Колеблющееся пламя зажигалки неожиданно погасло.
Глава 3
Вспышка молнии разорвала небо, осветив комнату сильным голубым светом, а последовавший за этим удар грома заставил задрожать стекла. В это короткое мгновение Кен заметил на ночном столике фонарик. Он схватил его и зажег. Луч света как раз упал на Фей, лежащую на кровати. Кен наклонился над девушкой. Ее полуоткрытые глаза смотрели на него, не узнавая. Кровь, вытекающая струйкой из раны под левой грудью, уже начинала сочиться медленнее. Губы раненой шевельнулись, но с них не сорвалось ни единого слова: сильная конвульсия выгнула ей спину, лишив последних сил.
– Фей! Боже мой! – пролепетал Кен.
Выражение ужаса промелькнуло в ее затуманенном взгляде, но потом глаза закрылись, а на лице отразилось безумное страдание. Вскоре оно сгладилось, уступив место устрашающему покою. То ли стон, то ли возглас умирающей не был уже человеческим, а принадлежал существу, уходящему из жизни. Кен страшился смотреть на ту, что недавно дарила ему любовь. Но, превозмогая дрожь и страх, он смог прикоснуться к груди, чтоб определить, теплится ли еще в ней жизнь. По руке Кена лишь потекла кровь, грудь под рукой его оставалась бездыханной. Сердце Фей перестало биться.
– Фей! – закричал Холанд в отчаянии.
Он стоял, мучимый тошнотой и закрыв глаза, чтобы побороть ее. Немного успокоившись, он отступил на несколько шагов от кровати и ощутил под ногой какой-то предмет, который осветил фонариком. На ковре лежал кинжал с синей ручкой, короткое, заостренное лезвие которого было в крови.
Затаив дыхание, бедолага смотрел на него.
– Убийство! – выдохнул он, и у него подогнулись колени, так что он был вынужден, чтобы не упасть, опуститься на стул. Гром не переставал греметь, и дождь лил как из ведра. Но все же сквозь их шум Кен различил шорох шин, и дыхание само по себе задержалось. Машина проехала мимо, не остановившись, и он задышал, жадно хватая ртом воздух.
«Совершено преступление, а я теряю время, – подумал он. – Нужно вызвать полицию!»
Кен поднялся, снова навел на Фей луч фонарика: ему до сих пор не верилось, что она мертва. Он нагнулся над ней, дотронулся до ее шеи и не услышал никаких признаков пульса. Опять подступила тошнота. Отступая, Холанд поскользнулся и задрожал с головы до ног: он попал одной ногой в лужу крови, которая образовалась на полу. Он вытер ногу о ковер и поспешил вернуться в гостиную. Эта темнота, рассекаемая только лучом фонарика, приводила его в ужас.
Кен подошел к бару, налил себе большую порцию виски и сразу же проглотил ее. Алкоголь немного успокоил нервы.
Он стал водить лучом фонарика в поисках телефона и увидел его на маленьком столике у дивана. Мужчина сделал движение в том направлении, потом остановился.
«А если полиция не поверит этой истории? Если меня обвинят в убийстве Фей?!»
При этой мысли кровь застыла у него в жилах. И даже если они поверят ему и поймают убийцу, он должен будет выступить главным свидетелем на судебном процессе. Как он сможет объяснить свое присутствие в комнате в момент преступления? Правда выйдет наружу. Об этом узнают Энн и все его сослуживцы в банке. Во рту пересохло от нового прилива страха. Он уже увидел свое имя на первых страницах газет. Все узнают, что, как только Энн уехала, он сразу же устремился к продажной женщине!