Вечерний Чарльстон
Шрифт:
Кроме того, нужно продумать схему компенсации помещикам – не за свободу крестьянам, здесь я не вижу причины назначать подобную компенсацию, но за отчуждаемую у них землю. Можно разрешить им оставить себе часть земли, особо оговорив арендные ставки для крестьян. Можно платить им из контрибуции, получаемой нами от наших врагов за мир. И наконец, нам известен целый ряд месторождений золота, серебра и драгоценных камней, доходами от которых можно будет также финансировать реформу. Конечно, нужно будет следить за тем, чтобы это не привело к инфляции – так, ваше императорское величество, именуется по-научному рост цен. Нечто подобное произошло, например, в Испании после того, как из Нового Света
– Да, вопрос крестьянской реформы – непростой вопрос, – вздохнул Николай. – Но решать его необходимо, и чем быстрее, тем лучше. Я прошу вас, граф, и вас, господин Горюнов, объединить ваши усилия и подготовить проект закона об освобождении крепостных крестьян с учётом всех тем, поднятых вами обоими. Понимаю прекрасно, что вам предстоит титаническая работа. Ведь надо провести корабль Российской империи между Сциллой и Харибдой. Думаю, что если реформа будет в конце концов проведена, то она станет одной из славнейших страниц моего царствования.
Сказав это, Николай встал и перекрестился.
Вслед за ним осенили себя крестным знамением Киселев и я.
17 (5) февраля 1854 года. Елагин остров.
Джон Джеймс Бакстон Катберт,
южанин. А также отец
Аллы Ивановны Домбровской
Длинный стол, простые деревянные стулья, белые стены… Все это могло быть и где-нибудь у янки, в какой-нибудь конторе победнее. Но это – одно из помещений административного корпуса Елагина острова, и, в отличие от Нью-Йорка, здесь горит электрический свет. Да и, кроме того, на столе стоит самовар, а в вазах – бублики, конфеты, пастила и другие русские деликатесы.
Пригласил нас генерал Березин, советник русского Министерства иностранных дел. Нас – это меня, мою супругу, двух моих детей, находящихся в России (и не желающих из нее уезжать), и моего зятя Ника Домбровского. Должен сказать, что с зятем мне повезло, хотя, конечно, для любого отца отдавать любимую дочь замуж ох как нелегко. Ну да ладно – не будем об этом, сейчас у нас другие задачи.
Мейбел, кстати, из-за этой встречи заранее сдала одну из своих курсовых – сидела над ней всю ночь, хоть мы с Ником ей и говорили, что ей не обязательно идти с нами. Она же отрезала тогда:
– Я знаю, что вы оба хотите мне только хорошего. Но поймите, я не могу оставаться в стороне, когда дело идет о судьбе моей многострадальной родины.
Когда мы вошли, в зале находились трое – сам генерал и двое незнакомых мне морских офицеров. Первый из них – что меня удивило, явно семитского типа, не знал, что в России есть офицеры-евреи – представился:
– Капитан первого ранга Лев Израилевич Зайдерман.
– Очень приятно. Джон Катберт, это моя жена Мередит, мой сын Джимми, дочь Мейбел и зять Ник Домбробский.
К моему удивлению, Мейбел полезла к нему обниматься – судя по всему, они друг друга уже знали, да и Ник ему улыбнулся, как старому другу.
– Простите меня, что не успел на венчание вашей дочери – задержался по дороге из Одессы.
Второй же был чуть постарше, светлые волосы его уже тронула проседь, и мундир его был новехоньким. Он отрекомендовался:
– Капитан второго ранга – у вас это именуется «коммодор» – Сергей Иванович Горюнов.
Андрей Иванович улыбнулся:
– Коммодор Горюнов – профессор истории, его специализация – экономическая история девятнадцатого века. Он работает над… другими проектами, но он весьма неплохо знаком с американской историей периода того, что у нас официально именовалось американской Гражданской войной – или, как ее называли в моей истории на американском Юге, Войной Северной агрессии. Именно поэтому я попросил его подготовить анализ ситуации – так, как он ее видит.
Я приготовился слушать долгую и нудную лекцию, изобилующую научными терминами. Я ведь тоже когда-то был студентом экономического факультета Колледжа Нью-Джерси. Но профессор – он же коммодор – меня удивил:
– Дорогие друзья! Насколько я знаю, вы все видели фильм «Унесенные ветром».
– Да, – удивился я.
– Помните, как в самом его начале Ретт Батлер объяснял, почему Юг не сможет победить? Он совершенно правильно сказал, что отделение будет означать войну. А главное в войне, по его словам – это то, что у Севера намного больше и людей, и денег.
– Да, – кивнул я. – Еще великий корсиканец говорил, что для войны нужны три вещи – деньги, деньги и еще раз деньги.
– На самом деле это написал один из величайших военачальников рубежа пятнадцатого и шестнадцатого веков, Джан Джакомо Тривульцио, когда он поступил на службу к французскому королю Людовику XII, который в 1498 году возжелал захватить Милан и спросил у генерала, что ему понадобится, чтобы выиграть войну [17] . Но я бы от себя добавил, что у Севера еще и несравнимо более развитая и современная сеть железных дорог, позволяющих перебрасывать людей и грузы намного быстрее и надежнее.
17
Ответ Тривульцио гласил: «Per fare la guerra con successo, tre cose sono assolutamente necessarie: primo, il denaro, secondo, il denaro, e terzo il denaro». Для успешной войны абсолютно нужны три вещи: во-первых, деньги, во-вторых, деньги и, в-третьих, деньги.
– Увы, это так.
– Кроме того, промышленные регионы располагаются именно на Севере, а Юг, как правило, производит хлопок, табак и рис, – ведь все можно купить, не так ли?
– Именно так считают многие, увы.
– Насчет же людей… Да, большинство офицеров в теперешней армии – южане. И воевать они будут не в пример лучше – по крайней мере, так было в нашей истории. Но рано или поздно закончатся боеприпасы, износится обмундирование, потребуется новое оружие, а где его взять? Тем более прогресс не будет стоять на месте – боевой опыт позволит северянам совершенствовать свое оружие – и, что самое главное, пускать его в массовое производство.
– Но гениальные изобретатели есть и у нас, – возразил Джимми со свойственной его возрасту горячностью.
– Именно так, я согласен. Но одно дело – сделать один экземпляр или даже небольшую партию, и совсем другое – производить его в необходимых количествах.
Джимми склонил голову, а профессор продолжил:
– Конечно, можно попытаться избежать войны. Но, как мне кажется, причина в другом. Кто именно торгует вашим хлопком, вашим табаком и всем остальным? Его скупают по дешевке северные торговые конторы – и продают задорого Англии, Франции и другим странам. А вам они продают товары, произведенные на Севере, либо ввозимые из-за границы – причем с огромной наценкой.