Вечная история
Шрифт:
Он даже забыл о том, что первое его желание, когда голые ступни коснулись горячего песка, было броситься в воду. Теперь он вспомнил об этом и, сделав два-три шага, красиво нырнул, уйдя под воду с головой и вынырнув футов через десять. Он отрабатывал этот прием в школьном бассейне. Интересно, видел ли кто-нибудь его прыжок? Он проплавал минут пятнадцать, после чего вылез на берег и уселся, не вытираясь, на свой топчан.
Кстати, а где вчерашняя девчонка? Как ее – Джуди? Он, не вставая с топчана, повертел головой. Ни Джуди, ни ее матери поблизости не было видно. Зато он увидел кое-что другое. Может быть, даже ничуть не хуже. Поблизости лежала красотка лет, наверное, двадцати. Она постелила на топчан подстилку,
Он заерзал на своем топчане, в какой уже раз вытягивая шею. Значит, вот оно как. Лежит там себе, а у нее на этом месте ничего нет. С пятнадцати-двадцати футов, которые отделали его от девицы, он видел профиль груди, приплюснутой тяжестью тела к топчану. Ему вдруг так захотелось потрогать это обнаженное чудо, что от абсолютной неосуществимости такого желания у него запершило в горле. И петушок у него зашевелился так, что и ему самому пришлось лечь на живот. Он закрыл глаза, но эта примятая женская грудь не выходила у него из головы. Он представлял себе, как гладит ее, как прикасается к этой атласной коже и к тому, чего не было видно, но что находилось там, прижатое к подстилке. Затем он мысленно увидел, как эта девица встает, забыв о том, что сняла с себя существенную деталь своего пляжного костюма. Что тогда откроется его взору? От этой мысли у него отчаянно закружилась голова, а в плавках стало совсем тесно, потому что петушок просто сошел с ума.
Джон принял единственно правильное решение. Пробормотав для родителей «ох, жарко», он ухватился руками за планки топчана и, не вставая, подтянул себя на фут-полтора к океану. Набежавшая теплая волна обдала его лицо, а он, так и не оторвав живота от топчана, продвинулся еще немного, потом еще, пока не оказался в воде целиком. Еще два-три гребка, и он уже на глубине. Отплыв подальше, он попытался поправить на себе плавки, но рука помимо его воли раза три-четыре прошлась по петушку, которому большего и не потребовалось – он добавил своих шесть-семь малых белесых капель в огромный океан, где они мигом растворились, навсегда скрыв следы его греха.
На душе у него было немного муторно, потому что он опять не устоял, зато он испытывал физическое облегчение. Исчезла тяжесть в паху, которая не давала ему уснуть вчера, а сегодня на пляже, только усилилась. Он поплавал еще немного, а потом выбрался на берег.
– Джон, хватит валяться на солнце. Иди в тень, а то обгоришь, как в прошлый раз, – сказала мать.
Джон натянул на себя спасительные джинсы, которые тут же стали мокрыми от плавок, и отправился бродить под навесом, тянувшимся почти вдоль всего раскинувшегося на несколько миль пляжа. Здесь стояли киоски, прилавки, столики, где было все: от морских ракушек и креветок до миниатюрных, умещающихся на ладони, телевизоров. Он потратил сэкономленные полтора доллара на чипсы и пошел вдоль этих торговых рядов, закидывая в рот хрустящий соленый картофель. Пройдя около полумили, он повернул обратно.
Он уже подходил к тому месту, где обосновались его родители – они теперь, прячась от палящего солнца, перебрались под навес – когда увидел Джуди с матерью и залился краской стыда за свой недавний грех, который скрыл океан.
Один бог знает, как отнеслась к его румянцу Джуди, как истолковала его. Он не стал задерживаться – после необходимых приветствий они расстались. Каждый направился своим путем – Джуди с матерью пошли на пляж, а Джон поплелся дальше, разглядывая сувениры в киосках и вдыхая ароматы гамбургеров и хот-догов. Настроение у него было совсем испорчено. Сначала это нарушение экологии океана, теперь такая неловкость при встрече с Джуди. Нет, положительно, первый день в Вирджинии-Бич не задался.
Он отшагал свои полмили, повернул назад. Нашел на пляже родителей – они теперь в тени навеса уплетали мороженое.
– Хочешь мороженого? – спросил отец. – Вон сбегай, купи.
Джон сбегал, купил, съел, не чувствуя вкуса, потом скинул с себя джинсы и опять красиво бултыхнулся в океан. Интересно, видела ли его прыжок Джуди – ведь она должна быть где-то здесь, поблизости.
– Хватит, пожалуй, на сегодня, – сказал отец. Он встал и начал одеваться. За ним последовала мать. На сегодня они свою норму выполнили. Завтра можно будет полежать подольше.
Остаток дня они провели в ресторане (в Макдональдс они его больше не отпустили) и в своем номере перед телевизором. В ресторане он снова столкнулся с Джуди, обменявшись дежурным «хай», они разошлись, будто виделись в первый раз.
По телевизору шел «Основной инстинкт», и Джон, знавший фильм наизусть, оживлялся лишь во время сцен, когда о себе давал знать его петушок. Сильнее всего он ткнулся ему в трусы, когда героиня во время допроса в полицейском участке, закинула ногу на ногу, выставляя на обозрение то самое местечко, которое интересовало Джона больше всего.
Спать он улегся рано, чтобы пораньше встать и не растратить следующий день так же бездарно, как этот.
Джуди в этот день проснулась поздно – около полудня. Мать ее тоже не торопилась вставать – вчерашняя дорога и в самом деле вымотала ее. Они неторопливо оделись и спустились вниз. Джуди, скользнув глазами по противням шведского стола, уговорила мать позавтракать в Макдональдсе напротив. Они затратили на еду всего минут десять, заскочили к себе в номер и, прихватив все необходимое, отправились на пляж. Обе они заранее готовились к этой поездке и успели не один час провести на солнышке, чтобы загрунтовать кожу перед приездом туда, где ультрафиолет будет беспощадным. Джуди и вообще была уже почти шоколадного цвета – лишь под купальником кожа у нее оставалась белая, как молоко. И, дурачась перед зеркалом, она называла себя кофе и молоко. Не «с молоком», а «и молоко». Она клала шоколадную ручку на свой белый лобок, едва покрытый короткими волосиками, и восхищалась контрастом. Вернее, представляла себе, как этим мог бы восхищаться кто-то другой, увидевшей ее в этой позе, которую она приняла, конечно же, не намеренно, не рисуясь, а просто так, случайно и естественно.
Было около половины второго, когда они на подступах к пляжу нос к носу столкнулись с этим вчерашним парнем. Как его? Ах, да – Джон. Она, конечно же, лукавила перед собой, потому что прекрасно запомнила его имя – он почему-то произвел на нее впечатление.
– А я уже на сегодня принял свою дозу солнечных лучей, – с сожалением сказал Джон.
Джуди пожала плечами.
– А мы с мамой специально загрунтовались, чтобы тут не обгореть.
Они обменялись еще несколькими пустыми фразами и разошлись: миссис Уайт с Джуди отправились на пляж, а Джон – продолжил свой путь вдоль берега.
Джуди с матерью, заняв себе места поближе к океану, сразу же отправились в теплую воду. Минут пять бултыхались они недалеко от берега, плавая параллельными курсами, а потом выбрались на песочек и улеглись на топчанах. Джуди принялась повязывать на голову косыночку. Взгляд ее скользнул по горизонту – океан потрясал своим могуществом. Потом ее внимание привлекли вещи не столь необъятные, хотя и не менее интересные. «Он шевелится» – беззвучно сказала она себе, и глаза ее широко открылись от какого-то мистического ужаса. «Он» был массой, распиравшей плавки лежавшего неподалеку на спине мужчины лет тридцати. Рядом с мужчиной лежала девица, которая, видимо, разомлела на солнце до того, что, забывшись, провела рукой по плавкам своего спутника. Это и спровоцировало то шевеление, которое поразило воображение Джуди.