Вечная месть
Шрифт:
Вернер, листавший досье, захлопнул его и откинулся на спинку стула с таким выражением, будто для него все вдруг встало на свои места.
— Прошу прощения, Кристина, — произнес он. — Я не сразу сообразил, что это вы. Вы ведь здесь уже бывали, верно?
Кристина с ужасом умоляюще посмотрела на Фабеля. Тот заметил, что ее начало трясти, а дыхание участилось и стало тяжелым. Фабелю доводилось видеть перепуганных подозреваемых, но во внезапно охватившем Кристину ужасе было что-то такое, отчего у него в мозгу зазвенел тревожный колокольчик.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Кристина? — спросил он. Та кивнула.
— Это не то же самое. Совсем не то же самое… — сказала она Вернеру. —
Она замолчала, а Фабель заметил, что ее уже буквально колотит.
— Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — снова спросил он.
Дальше все произошло так быстро, что Фабель не успел среагировать. Дыхание Кристины резко участилось, лицо лихорадочно вспыхнуло, а потом резко побелело. Приподнявшись на стуле, она вцепилась в край стола так, что ее красные от моющих средств пальцы побелели. Каждый вдох теперь напоминал судорожный спазм, сотрясавший все ее тело, она хватала воздух ртом — так человек, внезапно очутившийся в вакууме, отчаянно пытается наполнить кислородом разрывающиеся легкие. Кристина буквально сложилась пополам, перегнувшись, резко и сильно ударилась головой о столешницу, а затем, словно ее тянул невидимый канат, начала медленно заваливаться на бок. Фабель кинулся вперед, чтобы ее подхватить.
Мария двигалась так быстро, что Фабель не заметил, как ее стул грохнулся на пол. Неожиданно оттолкнув его плечом, она схватила Кристину за руки и мягко опустила на пол. Затем расстегнула молнию комбинезона.
— Пакет! — рявкнула Мария Фабелю с Вернером. Те с недоумением на нее вытаращились. — Дайте мне пакет! Бумажный, пластиковый — любой!
Вернер пулей вылетел из комнаты, а Фабель опустился на колено рядом с Марией. Та взяла в ладони лицо Кристины и пристально посмотрела ей в глаза.
— Слушай меня, Кристина! С тобой все будет хорошо. Это всего лишь приступ паники. Постарайся справиться с дыханием. — Мария повернулась к Фабелю: — Она в состоянии тяжелейшей паники. У нее гипервентиляция. Позови врача.
В комнату вбежал Вернер с коричневым бумажным пакетом в руке. Мария пристроила пакет, приложив к носу и губам Кристины, плотно прижав его края к коже. При каждом судорожном вздохе пакет сжимался. Постепенно дыхание Кристины начало выравниваться. В комнату для допросов вошли два врача «скорой помощи». Мария встала и отошла в сторону, позволяя им заняться своей работой.
— Теперь с ней все будет в порядке, — сказала она. — Но, думаю, тебе лучше все же дождаться экспертной оценки доктора Экхардт, прежде чем возобновлять допрос.
— Весьма впечатляюще, — изрек Вернер. — Откуда ты знаешь, что нужно делать?
— Базовые навыки оказания первой помощи, — пожала плечами Мария без улыбки.
Но уже второй раз задень что-то в поведении Марии снова вызвало у Фабеля смутную тревогу.
Фабель с Марией и Вернером пили кофе в столовой Полицайпрезидиума, сидя за столиком возле широкого окна. Оно выходило на казармы подразделения по борьбе с массовыми беспорядками, расположенные за автомобильной стоянкой внизу.
— Значит, ты вел это дело? — спросил Вернер.
— Одно из моих первых в Комиссии по расследованию убийств, — кивнул Фабель. — Дело Эрнста Раухе. Он был сексуальным садистом, серийным насильником и убийцей, на его счету в восьмидесятых годах было шесть жертв. Его признали невменяемым и отправили в больничный корпус с усиленной охраной в Кранкенхаус-Оксенцолль. Он там сидел уже несколько лет, когда я пришел на службу в Комиссию по расследованию убийств.
— Он сбежал? — спросила Мария.
— Уж конечно… — ответил Вернер. — Я тогда еще ходил в мундире и принимал участие в охоте… тихая нудная
— Кристина?
— Да. — Фабель уставился на кофе, медленно вращая ложечкой, словно перемешивал в чашке свои воспоминания. — Она работала в больнице медсестрой. Эрнст Раухе умом не особенно блистал, но манипулировать людьми умел блестяще. И, как ты видишь, у Кристины не больно-то твердый характер. Раухе сумел убедить Кристину, что она любовь всей его жизни, его спасение. Кристина была им совершенно покорена и в конечном счете приобрела твердую уверенность, что он абсолютно невиновен в том, в чем его обвиняют. Но поскольку его поместили в психушку, ему никто не поверит, если он попытается доказать свою невиновность. Ну, по крайней мере он так говорил. — Фабель помолчал, отхлебнув кофе. — Позже выяснилось, что Кристина собиралась начать кампанию за его освобождение. Однако он убедил ее, что это бесполезно и ей надо скрывать от всех, что она его поддерживает, пока они не будут готовы исправить положение наилучшим способом.
— Иначе говоря, пока она не поможет ему бежать… — продолжил Вернер. — Если память мне не изменяет, она сделала не только это, а еще прятала его у себя дома.
— О Господи! — воскликнула Мария. — Я вспомнила!
Фабель кивнул:
— Как сказал Вернер, практически все подразделения полиции, патрульные и детективы Большого Гамбурга, Нижней Саксонии и Шлезвиг-Гольштейна его тогда искали. И никому в голову не пришло, что ему кто-то мог помочь в самой больнице, не говоря уж о том, чтобы со всеми удобствами вывезти из охраняемого корпуса. Почти две недели обшаривали каждый сарай, каждую хозяйственную постройку и каждую ночлежку. А месяц спустя из больницы обратились в полицию. Персонал там был сильно встревожен состоянием одной из медсестер. Она сильно похудела и стала приходить на работу в синяках. А потом и вовсе несколько дней не появлялась на работе и не давала о себе знать. И только тут, в больнице, обнаружили, что она хоть и весьма ограниченно, но все же контактировала с Раухе. Ну и ее коллеги еще сообщили, что, помимо потери веса и синяков, она незадолго до исчезновения стала странной и скрытной.
— И той медсестрой была Кристина Драйер, — подытожила Мария.
Фабель кивнул:
— Сначала мы подумали, что Раухе ее захватил после побега, заприметив еще когда сидел в психушке, и что он скорее всего ее изнасиловал, а потом убил. Так что к этому делу подключили Комиссию по расследованию убийств. Я со своей командой направился в квартиру Кристины Драйер в Гамбурге. Оттуда доносились какие-то звуки… хныканье… ну, мы вышибли дверь. И, как и ожидали, мы попали на место преступления. Убийство. Только убили вовсе не Кристину. Она стояла полностью обнаженная посреди квартиры. В кровище с ног до головы. Вообще-то вся комната была залита кровью. В руке она сжимала топор, а на полу валялось то, что осталось от Эрнста Раухе.
— И теперь история повторяется? — спросила Мария.
— Не знаю, — вздохнул Фабель. — Но что-то тут явно не так. Во время расследования выяснилось, что Эрнст Раухе в последние деньки своей вновь обретенной свободы развлекался тем, что насиловал и пытал Кристину. Судя по всему, она была симпатичной малышкой, но за несколько дней он превратил ее лицо в кашу. Но вероятнее всего, именно моральные издевательства, а не физическое насилие вынудили ее убить его. Он заставлял ее ползать голой на карачках, как собака. Не позволял ей мыться. Это было чудовищно. Еще он несколько раз душил ее почти до смерти. И она поняла, что скоро ему наскучит. Это лишь вопрос времени. И еще она понимала, что, когда ему надоест, он ее убьет, как убил других женщин.