Шрифт:
В первый день месяца Нутелло Бьянки решил после долгих размышлений купить наконец новый комп.
Он пробудил свой старый от псевдосна обычным окриком:
– Эй, Рэмбо! Подъём-подъём!
Динамики компа выдали более мучительный зевок, чем всегда, а потом сказали женским голосом:
– Готова.
– А, так ты снова девица, да? Ладно, можешь перебираться в мужчины.
Опять его жена пользовалась компом, поменяла ему пол и, как обычно, забыла сменить обратно, перед тем как выключить…
– Готов, - сказал компьютер уже баритоном.
– Рэмбо, я должен купить новый комп.
–
– Что ещё за «по крайней мере»? Я тебя купил новёшеньким всего месяц назад.
– Два дня спустя я был уже вытесняемой моделью. «Никак не могу к этому привыкнуть», - подумал
Бьянки. Шестилетним он начинал с компьютерами, жившими год, прежде чем устареть. Несколько лет - и устарение достигалось уже за месяцы! Потом время сократилось ещё, но Бьянки сопротивлялся переменам.
– Если бы я хотел, то просто наплевал бы на устарение и был бы счастлив с тобой, - вызывающе сказал Бьянки.
– Конечно.
– Именно, потому что лишь пару месяцев назад куча железок вроде тебя с тридцатидвухтерабайтовой РАМ и восемьюстами фемтобайтами основной памяти была просто мечтой.
– Пара месяцев назад - это уже другое столетие. Бьянки грустно кивнул.
– Ну-ка покажи мне текущий каталог персоналок. Монитор - точнее, стена комнаты, висячая жидко-
газокристалломатрица, - стёр успокоительный пейзаж Карибского пляжного рая и заполнился массой цифр.
– Хммм…
Секунду он размышлял. Новые модели очень мощные, но цена…
«Подожду ещё пару месяцев», - подумал он. За несколько дней цена может ощутимо упасть.
– Манипенни!
– Тут, - откликнулась Манипенни, программа «Личный Дневник». Изображение элегантного кожаного блокнота появилось на стене, а затем и стол, за которым сидела элегантная секретарша из фильмов о Джеймсе Бонде.
– На послезавтра: купить новый компьютер. Отослать старый в офис обменов с Третьим Миром. Упаковать в пластик покрепче.
«Может, получу на этом несколько пачек бумаги», - подумал он.
Манипенни псевдотелекинетически повела своё гусиное перо по стене, делая запись в ежедневнике.
– Тогда пошли!
– воскликнул Бьянки. Пока дела у него складывались не блестяще, и уж если он решил обновить компьютер, позарез нужна была серьёзная работа.
Сейчас монитор показывал сотни иконок. Экран его последнего компа занимал две стены, и соответственно удваивалось количество значков. Поговаривали, что для компа следующего поколения, которое запускается на этой неделе, понадобится увеличить пространство до четырёх стен, или даже до шести, включая потолок и пол. Каждый значок был символом категории. Называя имя значка, ты получал доступ к субэкрану иконок, на котором их тоже были сотни, а каждая в свою очередь тоже была началом субкатегории. Выбрав субкатегорию, ты уходил на новый уровень, называющийся Кат-Три. Он тоже был набит сотнями иконок. Потом шёл четвёртый уровень, Кат-Четыре, с другими сотнями. Эти четыре уровня, содержавшие сотни иконок, давали юзеру, выбиравшему одну, выбор сотен миллионов иконок - скажем «Спасибо» чудесам геометрической прогрессии.
Каждая иконка была символом чего-то, что существовало в мире и на рынке,
Бьянки поставил на понижение Южной Африки, на повышение китайского порно, стабильность баварского сливочного масла и на скачок курса своей собственной тётушки.
У него была старуха-тётка, в молодости порнозвезда второго класса. Теперь никто не помнил, как она выглядела, даже сам Нутелло, но было известно, что она припрятала кругленькую сумму. Когда её стоимость на рынке секс-объектов подскочила, она обратила 49% своего тела в акции на электронной бирже. Своему внуку на день рождения она подарила 1% этих акций.
Следующие полчаса Южная Африка держалась, китайское порно упало в результате открытия новой жуткой венерической болезни, особенно устойчивой в присутствии китайских хромосом, баварское масло чуть понизилось, но тетушкины акции по необъяснимой причине лезли вверх. Бьянки продал. В результате у него появился новый комп. Теперь он мог отдаться вещам поважнее.
– Фрейд!
– крикнул он.
Зигмунд Фрейд появился на экране монитора.
– Guten Tag, Herr Бьянки.
– Для начала прекрати!
– рявкнул Бьянки.
– Миллион раз приказывал тебе не говорить по-немецки!
– Прошу прощения, Нутелло, но напоминаю, что я лишь апдейт того Фрейда, которого ты знал и использовал. У нас же апдейтинг каждые два часа.
– Я думал, каждые две недели.
– Да, но только до прошлой недели. Производители софта обновляют свою продукцию как можно чаще, потому что их софт производит свой собственный софт.
– Даже если ты сам себя обновляешь, ты должен помнить все мои клинические особенности, включая и то, что я ненавижу, когда со мной здороваются на немецком!
– К несчастью, церемония приветствия не сохранилась в базах данных ваших клинических особенностей, и ошибочное приветствие на немецком используют Фрейд-программы всего мира… Маленький дефект, непременно устранится следующим апдейтом.
– Вечно что-нибудь не так, - проворчал Нутелло.
– Замечаю, что вы раздражены. Что-нибудь не так?
– Всегда что-то НЕ ТАК! Только что сказал.
– Какой именно специфический фактор НЕ ТАК в данный момент?
– Обычные проблемы со здоровьем. Похоже, у меня омертвление носовых обонятельных сосочков, возможно, канцеротипическое. Могу унюхать только мужской пот, но я же не потел с тех пор, как начал принимать по две таблетки в утреннем молочном коктейле для ингибиции судорипарных… или судориферных?.. желез.
– Носовых обонятельных сосочков не существует,- ответил Фрейд, - поэтому омертвляться они не могут.
– Знаю, что не существует. По этой причине знаю и то, что это всё воображаемые болезни. Но это не помешает мне быть абсолютно уверенным, что они существуют в противовес всем научным знаниям и гноят мой нос изнутри с упорством рака - понимаю это по той вони, которую отлично чувствую.
– Опишите запах, который вы чувствуете.
– Мужской, слегка даже собачий, кажется. Очень сильная, резкая вонь, зловоние, которое меня прямо вырубает.