Шрифт:
Глубокие трещины в стене, овевали угол комнаты причудливой паутиной узоров. Если пристально вглядываться в эти изломанные грани, то в отрезках и переплетениях сети можно увидеть различные обрывки воспоминаний, фрагменты прошлого и ощущения реального мира, больше напоминающие кошмарный сон.
Прошлое, настоящее и будущее словно перестало существовать. Огромный сияющий многообразный мир сузился до размеров кроличьей норы, представленной в образе огромной железной законсервированной конструкции. Свечение от пролетающего метеорита осветило глянцевую поверхность рабочего помещения, заставленного многочисленными приборами. Глазки сигнальных ламп, как всегда, были тусклыми. Над контрольными экранами сгустилась мрачная чернота. Стрелки приборов замерли на нулевых отсчетах. С тех пор, как была потеряна связь, пункт управления П-813411 словно замер в напряженном ожидании.
А ведь когда-то давно, всё было совсем не так. Ласковые глаза смотрели в его глаза, руки тянулись к его рукам, губы к губам. Смех, майский дождь, страсть и боль, гордость и надежды, тепло и холод, кровь и пот, запах разомлевшего тела и огни незнакомых созвездий на центральном экране пункта управления полётом. Краснов много путешествовал, свет иных звёзд освещал его дорогу, метеоритная пыль заметала следы, он ощущал наяву аромат сотен планет. Судьба щедро одаривала его яркими и необыкновенными мгновениями, а река жизни несла к берегам, полным новых открытий и увлекательных приключений. Жизнь бурлила, сердце горело, а душа стремилась к светлым идеалам благородства и добра. Увы реальность и сказки различаются, а суровая проза жизни редко бывает окрашена в радужные тона.
За время одиночества на обезлюдевшем корабле бывший бортинженер космической экспедиции привык к полному расслаблению и глубокому погружению внутрь себя. Изгнанник вёл долгие молчаливые диалоги с самим собой. Спешить ему было некуда. Даже если он сможет починить бортовую систему управления и наладить связь, родная земля вряд ли простит и поймет суть и мотивы его проступка. Изгнание, заточение, уничтожение, вот расплата, уготованная за благородный и красивый порыв. Краснов много думал и не находил иного выхода кроме продолжения добровольного заточения и полной отдачи себя на волю холодного мира вечного безмолвия. Много долгих дней он провёл в размышлениях о строении Галактики и труднейших делах освоения Солнечной системы. Беспокоился о судьбе пропавших звёздных экспедиций. Снова и снова ему приходило на ум, что глубина Познаваемого зависит вовсе не от сознания Познающего, а от того предела, который им уготовила сама Галактика.
Конец ознакомительного фрагмента.