Вечное Евангелие в вечно меняющемся мире
Шрифт:
События вроде бы развивались неплохо, но самому миссионеру было как–то не по себе от происходящего. «Все это выглядело как–то по–язычески, — писал он. — Заунывная музыка в минорной тональности, больше похожая на ведьмины завывания. Все это было, если можно так выразиться, унизительно для Евангелия. И все же, когда я посмотрел на людей, они слушали так, словно от этого зависела их жизнь. Бобби передавал им в своей песне духовные истины».
Его пение напоминало миссионеру «ведьмины завывания». Вот такая была у мотилонов музыка. Да, их музыка, как и их язык, прежде служили ложным богам. Но при этом миссионер не колеблясь перевел Библию на мотилонский язык, несмотря на присутствие в нем многочисленных терминов, связанных с языческим богослужением. Евангелие можно было
То же самое можно было сказать и об их музыке. Бог мог использовать в общении с мотилонами только тот музыкальный язык, которые они знали. Хоралы Баха и американские госпелы здесь бы ничем не помогли. Лаодикийская самоуспокоенность миссионера стала препятствием для проповеди Евангелия. Он считал, что во всем, что касается духовного просвещения, его методика возвещения Благой вести — самая правильная и его любимая христианская музыка лучше всего подходит для передачи Евангелия. Он оказался не способен выйти за рамки собственных устоявшихся представлений, поэтому Бог обошел его стороной и «спел» Евангелие мотилонам так, чтобы они его услышали [3] .
3
Ed Dickerson, "Dead Languages", Adventist Review, March 4, 2004, 28; based on Bruce Olson, Bruchko (Orlando, Fla.: Creation House, 1973), 146.Ed Dickerson, "Dead Languages", Adventist Review, March 4, 2004, 28; based on Bruce Olson, Bruchko (Orlando, Fla.: Creation House, 1973), 146.
Проблемы, с которыми столкнулись миссионеры в обоих случаях, случаются, хоть и в меньших масштабах, в жизни каждого человека чуть ли не каждый день. Люди с трудом подбирают нужные слова, чтобы донести до ближних свои мысли. Передача своих мыслей вызывает определенные трудности, потому что у каждого человека есть свой «культурный горизонт». Каждый человек на чем–то специализируется и каждый чем–то ограничен. Позвольте мне проиллюстрировать эту мысль на примере из физического мира.
В закрытом помещении физический кругозор для каждого человека ограничен четырьмя стенами и потолком. Если я выйду наружу, мой кругозор расширится, но будет по–прежнему чем–то ограничен. В городе, например, ему будут мешать здания и физический ландшафт, а в долине — деревья и холмы. В ровной степи, где нет ни возвышенностей, ни деревьев, можно увидеть дальше. Но обзор будет еще лучше, если вы заберетесь на вершину высокой горы.
У каждого человека есть еще и культурный кругозор. Он зависит от интеллекта, от эмоций, от жизненного опыта. На наши знания и на наш опыт, как правило, оказывают влияние такие факторы, как география, семейное воспитание и образование. Когда мы входим в контакт с каким–то человеком, наше общение с ним будет наиболее эффективным, если у нас есть общие интересы или общий взгляд на вещи. Образование — это интеллектуальный эквивалент подъема на гору. В этом его главная ценность. Чем лучше вы образованы, тем шире ваш кругозор и больше потенциал для влияния на ближних. Вы обретаете способность передавать конкретные мысли разными способами и в разной форме. И главное не в том, какую форму вы выберете для передачи информации, а в том, чтобы ваш слушатель отчетливо понял, что вы хотите до него донести.
Основная цель этой книги — расширить кругозор читателя, чтобы он мог понять культурный кругозор, или мировоззрение, мирских людей. Имея дело с неверующими людьми, адвентисты сталкиваются с проблемой, подобной той, что была у супругов–миссионеров в Новой Гвинее. Общаясь с мирскими людьми, мы зачастую встречаемся с представлениями, настолько отличными от наших собственных, что осмысленного взаимодействия не получается. Что же должно произойти в такой момент, чтобы общение состоялось? По крайней мере один из двух человек, ищущих общения, должен расширить свой кругозор настолько, чтобы охватить кругозор собеседника.
На чьих же плечах лежит задача расширения кругозора, когда речь идет о христианском свидетельстве? «Истина должна быть провозглашена человечеству на понятном ему языке», — писала Елена Уайт. Если это правда, то адвентистам нужно учиться говорить с мирскими людьми на одном языке. Так кто же они — эти мирские люди? Что нужно сделать, чтобы донести до них нашу весть? В последнее десятилетие эта задача еще больше усложнилась. В современном мире существуют две различные формы секуляризма. То, что сработает в общении с одним типом секулярного человека, может не сработать с другим.
ГЛАВА 2
Новые тенденции требуют новых определении
Базовое понятие
Что мы имеем в виду, когда говорим о мирских людях? Вот краткое, но практическое определение: Мирским следует называть человека, который живет изо дня в день, почти или вовсе не обращая внимания на Бога и не исполняя никаких религиозных обрядов. Большинство мирских людей вовсе не атеисты, они не принимали осознанного решения быть «мирскими людьми». Они вполне могут верить в Бога, но ни Бог, ни какая бы то ни было религия не влияют на их повседневные решения или поступки. Типичный мирской человек может не испытывать враждебности к религии, но он не стремится к традиционному религиозному поведению — не молится, не посещает богослужения и не читает Библию.
Секуляризм бросается в глаза в таких местах, как Северная Америка, Европа и Австралия, но его присутствие ощущается все сильнее и сильнее во всех частях света, открытых для средств массовой информации. Влияние телевидения, кино, музыки, журналов и интернета способствует распространению секулярного мышления и поведения порой в самых неожиданных местах. К примеру, один мой африканский студент не проявлял на моих занятиях к теме секуляризма большого интереса; он считал, что это проблема западных стран. Но спустя полгода после своего возвращения домой он написал мне письмо, в котором были такие строки: «Когда я вернулся на родину с магистерской степенью, меня назначили пастором в одну из столичных церквей. В своей новой общине я насчитал 26 человек с докторскими степенями, и в ней ощущаются все виды мирского влияния, о которых вы говорили на занятиях».
С тех пор я совершил уже несколько поездок в Африку. Там очень много традиционных деревень, которые мало что знают о внешнем мире, однако африканцы в большинстве своем так же стремятся вырваться в большой мир, как и жители других континентов. Так что, хотя я и пишу эту книгу, отталкиваясь от ситуации в западном мире, изложенные в ней концепции и принципы вполне созвучны тому, что происходит в остальных частях света. Возрождение воинствующего ислама и распространение харизматического движения среди христиан вроде как ослабляют влияние секуляризма. Однако в мире по–прежнему очень много людей, которые противятся вторжению религии в их жизнь. Они могут соответствовать каким–то внешним проявлениям религиозности, но их сердца все сильнее привязываются к «религии» потребительства и мирского успеха.
Два типа мирских людей
В своей книге «Библейская истина в современном мире» я рассматривал мирских людей как единое явление. Конечно, мирские люди бывают разные, и даже очень разные, но у секуляризма был целый ряд общих характеристик, на которые всегда можно было опереться в своих рассуждениях. Сегодня это уже не так. Духовность и вера составляют теперь гораздо большую часть повседневного сознания, чем это было десять лет назад, особенно в средствах массовой информации. Люди с большей готовностью и более свободно говорят о своих духовных переживаниях. Та же самая тенденция просматривается в адвентистских общинах и учебных заведениях. Многие люди внутри и вне церкви жаждут прикоснуться к сути, скрывающейся за доктринами, учреждениями и формами, в которые облекается вера. Эта жажда не была столь очевидной десять лет назад.