Вечное утро
Шрифт:
Разговоры одних и приятный отдых других оборвали ворвавшиеся взмыленные драконы из охраны:
— Срочно зовите Лель! Жарегнев вернулся!
Музыка оборвалась резко. Из-за органа, сделанного из панциря гигантского краба и отвердевших губок, вышла прежде игравшая на нём Морена, пылая глазами:
— Жарегнев мёртв. Кто посмел выдавать себя за него?
— Тот, кто хочет сорвать мудрый совет, конечно же! — Жива, ходившая по залу с чаркой братины, грохнула сосуд о пол, брызги и осколки разлетелись в стороны. — И посеять смуту в и без того неспокойное время? Где этот самозванец? Ведите
— Ни одни кандалы не сдержат пламени потомка Семаргла! — ворвался в зал сам сын Далезора. По сравнению с тем, как он был взбешён, сёстры выглядели просто слегка недовольными.
— Это он, точно он… — шёпотом сказал один князь другому. — Его глаза горят ярче печи! В нём кровь огненного элементаля…
— Или это просто навская иллюзия… — несмело ему ответили, но пресеклись, когда Жарегнев обернулся в их сторону.
Следом за единственным сыном пропавшего мирувея в зал вошли и Целея, Рарека и Алисара. Ошарашенная стража уже не пыталась их задержать, но оружие взяла на изготовку. Жива зарычала бессвязно, Морена многозначительно улыбнулась, предвкушая новую политическую дуэль:
— Ты так давно не навещал нас, брат, что мы думали, что ты погиб. Да ты ли это, в самом деле? Я тебя не узнаю.
— Ответьте мне, сёстры, — рявкнул Жарегнев, как только наступила тишина. — Врут ли нам Боги-Предки, сказав, что вы убили мою мать и похитили моего отца ради власти?
Настрой Морены оказался сбит таким неожиданным заявлением, однако на помощь ей пришла Жива:
— Никто не смеет так громко вопить в этом месте столь откровенную кривду, — произнесла она властно, — и мой старший брат, главный наследник любимого Далезора Феникса, точно не стал бы этого делать. Правда, как он знает, не нуждается в том, чтобы усиливать её истеричными криками. Немедленно уберите прочь эту шайку бандитов и их грязное подобие на светлый образ почившего!
— Врёт он или говорит правду, пусть сами Боги это подтвердят! — вышла вперёд Алисара, словно стремясь защитить Жарегнева от нерешительно надвигавшейся стражи. Жарегнев удивлённо поднял брови, Алисара продолжила: — Где какой-нибудь жрец, чьему слову можно доверять?
— Дива занята боговдохновенным измышлением новых конов об организации жизни, — отчеканил страж из тех, кто охранял вход в тронный зал.
— Диве доверять нельзя, она нав, — ляпнула Рарека, ещё сильнее взбаламутив и без того встревоженную топлу:
— Да как посмели эти изгнанницы?!
— В следующий раз позволь вести переговоры мне, — шепнула Целея, выйдя вперёд и повыше поднимая свой посох, чтобы привлечь всеобщее внимание и свести на нет взметнувшуюся было бурю. — Я требую Божий Суд.
Казалось, нельзя было больше шокировать собравшихся, но это Целее вполне удалось. Толпа замолчала.
— Последние несколько Божих Судов, как мы помним, заканчивались ничем… — проскрипел наконец обросший от старости ант, до сих пор спокойно попивавший квас. — Боги скупы на чудеса, тем более когда дело касается столь мелких споров, которые можно решить простым расследованием.
— Мелких споров?! — гаркнул Жарегнев так, что гулко завибрировал орган, а гости испуганно отошли от окна, боясь, как бы оно не разбилось. — Честь наследников на кону!
— Да будет по твоему, — тихо и спокойно решила Морена. — Друзья, принесите сюда… тело нашей почившей матушки. Если она оживёт и сама назовёт имена убийц — это будет достаточным чудом? Ты ведь справишься, божий потомок?
У Рареки на морде появилась улыбка — в Антее считают за чудо оживление умерших?
— А разве само присутствие воскресшего здесь уже не является достаточным доказательством? — спросила она прежде, чем Алисара успела предупреждающе сжать её ладонь. Закипевшая кровь даже заставила драконессу перейти на язык Ардина. — Вы требуете жалкой показухи, а убийцы в это время уже сваливают!
— Мы не видели, как он воскресал, может, он просто иллюзия? — Жива расправила одно крыло вверх и вопросительно наклонила голову. — А если в ваших силах возвращать душу в тело — мне любопытно на это посмотреть.
— Кстати об этом, — Морена подошла к стражам на входе. — Как вы их впустили? Как они вообще проникли сюда без Путеводителя и Пропуска?
— У Жарегнева они имелись… — он неопределённо махнул хвостом.
Морена от такой тупости, выраженной в чересчур откровенном признании, скрипнула зубами.
— Ты предлагаешь надругаться над телом и душой покойной, при этом не веря в то, что видят твои глаза и слышат твои уши, — неожиданно гулко произнесла Алисара. — Это настоящий позор.
— Да, всякий презренный Тёмный умеет делать зомби из свежих тел, пока ещё не улетела душа. А вот вернёте ли вы нашу мать, чью душу уничтожили? — увидев, что отправленные в склеп драконы уже вернулись с ношей, Жива эффектно махнула рукой в их сторону. Головы собравшихся вытянулись в сторону укрытых покрывалом костей, ещё закопчённых после погребального костра.
У Рареки мелькнула мысль, что если всё закончится плохо, она в один прыжок успеет добраться до Морены, а если повезёт, то второй её прыжок закончится заталкиваем оторванного языка Морены в глотку Живы. Судя по напряжённой позе Алисары, она в этом нетрудном деле могла рассчитывать на её поддержку, в то время как Целея обеспокоенно взглянула на Жарегнева. Возвращая души, драконы могли оживлять покойных или хотя бы позволяли им существовать, как это бывало с говорящими черепами, вмещающими души прежних владельцев; но что можно было сделать с костьми, лишёнными души, не представляла даже жрица. Глаза Жарегнева потухли, он сам поник и опустил уши. Алисара, увидев это, сама потеряла боевой настрой и взяла его утешающе за руку, оказавшуюся неожиданно горячей.
Рарека не сомневалась в том, что из затеи Жарегнева ничего не выйдет. На примере «всезнающей» Тьмы, совершающей ошибку за ошибкой, легко разувериться в силе Богов, а повседневная жизнь заставляет поверить, что богам в общем-то и нет никакого дела до мелочных проблем смертных, потому и на помощь их рассчитывать не приходиться. Но народ ждал, и Целея вышла к оставленным посреди зала носилкам:
— Это не в наших силах, но до помогут нам все Боги, — оторвав одну почку с весенней ветви посоха, Арвел опустилась на колени перед трупом, положила бережно зелёный комок в грудную клетку скелета и начала петь: