Вечные паруса
Шрифт:
Она и ее друзья уже изобрели орган, который мог использовать для дыхания не только растворенный в воде, но и свободный кислород воздуха они поднимались к самой поверхности и заглатывали обжигающие пузырьки газа.
Они настойчиво совершенствовали плавники, и скоро длинные гибкие лучи позволили им ползать по дну и даже забираться в душные парные болота.
Однажды, когда начался отлив и морская мелочь бросилась к выходу, Нина обняла плавниками острый серый камень и застыла на месте.
Инстинкт самосохранения стучал - отпусти,
Широко расставленные телескопические глаза видели, как стремительно и непоправимо светлеет голубизна, чуткая кожа чувствовала, как скачками поднимается температура и острые иглы космических частиц вонзаются в тело, но она не разжала сомкнутых плавников.
Воздух оглушил, как удар по голове, судорога свела тело, последний мутный поток отбросил ее от камня и перевернул на спину. Зеленая линия побережья чудовищно исказилась и скрючилась в глазах, созданных для подводного зрения. Раскаленные языки опалили жабры и заставили их сжаться. Смерть оборвала пульс...
Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Нина поняла, что она все-таки жива. Слизь на коже превратилась в роговые чешуйки, и спасительный панцирь защитил плоть от высыхания. Лабиринтовый орган позволил дышать тяжко, трудно, но дышать. Сердце билось барабанной дробью но все-таки билось.
Лавина энергии падала сверху, прижимая к горячему илу - желанная и страшная энергия атомного огня.
Прошло еще немало времени, прежде чем Нина ощутила в себе возможность расправить мышцы. Она попробовала перевернуться на живот и, как ни странно, это ей удалось.
Еще не веря в случившееся, Нина протянула плавники вперед и медленно, неуверенно подтянула отяжелевший, обтекаемый корпус...
* * *
Она недоуменно и долго смотрела на свои руки, протянутые к бассейну.
Уисс парил у ног, кося внимательным коричневым глазом. Морские звезды на дне едва тлели, сложившись в правильный треугольник.
Нина почему-то только сейчас заметила, что шестиугольная белая звезда на лбу Уисса - это два треугольника, пронзивших друг друга остриями.
Она приходила в себя рывками, мгновенными озарениями. Она снова ощутила пустоту и тишину храма. Уисс молчал.
– Это все?
– спросила Нина. Она не была уверена, что произнесла слова, потому что спекшиеся губы не хотели шевелиться.
– Это все?
– Нет, это не все.
Голос внутри опустошенного мозга звучал глухо и низко, бился, как птица, случайно залетевшая в окно.
– Нет, это не все. Был Третий Круг, когда предки дэлонов вышли на сушу и стали жить там. Третий Круг называют по-разному, но в каждом названии боль. Круг Великой Ошибки, Круг Гибельного Тупика - стоит ли перечислять? Мы, - живущие сейчас, чаще всего зовем его кругом Запрета, ибо только Хранители Шести Лучей способны вынести бремя его страшных знаний.
– Хранители Шести Лучей? Шестиконечная звезда? Ты - Хранитель?
– Да, я один из Шести - нас отличает шестиконечная звезда. Остальные дэлоны не могут и не хотят переносить безумное знание Третьего Круга. Это Запрет во имя будущего.
– Я хочу.
– Ты не сможешь и не поймешь. Я покажу тебе песню - то, что помнят все остальные дэлоны. Это не страшно - тебе не надо перевоплощаться. Только смотреть и слушать, и оставаться собой.
* * *
Морские звезды в бассейне плавно сдвинулись и поплыли в калейдоскопической смене цветовых пятен, и низкий мелодичный свист Уисса затрепетал под сводами храма.
Уисс был прав - ее сознание не отключилось, она чувствовала под руками холод каменных подлокотников, незримый объем зала и дрожь "видеомага" на коленях.
Пронзительный тоскующий мотив плескался у ног, странные картины и слова сами собой рождались в аккордах цветомузыки.
– Был день встречи и день прощания, и между ними прошла тысяча тысяч лет.
– Было солнце рассвета и солнце заката, и обманчивый свет величия ослепил пращуров.
– Ибо они превратили в дело все, что знали, и это дело дало им новое знание, которое было выше их.
– Они прикоснулись к тайне тайн, и запретные двери открылись перед ними.
– Неосторожные, они вошли...
То, что видела Нина, не имело аналогий с человеческим опытом, и даже приблизительные образы не могли передать сути происходящего. Все было зыбко, все плыло, все менялось на глазах - живые воплощения бреда, то ли существа, то ли тени существ, полуматериальные, распадаясь на подобия окружающих предметов, сливаясь в плотные смерчи голубого горения, проносились на фоне текучих сюрреалистических пейзажей. Невозможно было понять, что они делали, - их танец имел какую-то непостижимую цель.
А песня тосковала, переливаясь в слова:
– Они искали идеального приспособления - и все дальше уходили в лабиринты Изменчивости.
– Они все быстрее изменяли себя - все ближе и ближе подходили к границам Бесформия, за которыми огонь и хаос.
– Как вечное напоминание, как гигантский белый обелиск, с тех пор вздымаются к небу вечные льды, похоронившие Антарктиду.
– Уже давно высохли живые каналы Марса, а ненасытные ладии, высосав весь кислород атмосферы, превратились в мертвый красный песок.
– Забылась, потерялась во мраке времени судьба Огненных Пионеров Венеры, и только плотные линии углекислоты в спектре свидетельствуют о древней трагедии.
– Они не могли, не хотели остановиться, хотя догадывались, что час близок.
– Играя с огнем, они надеялись победить природу.
– Они забыли зачем пришли - они боролись ради борьбы.
– И свершилось...
Земля летела по орбите, медленно поворачиваясь к солнцу красновато-зеленой выпуклостью гигантского праматерика. Дымчато-желтые облака плыли над ним, скручиваясь кое-где в замысловатые спирали циклонов.