Вечный экзамен
Шрифт:
Таким был интерес в Бразилии к чемпионату мира 1963 года.
Когда бушует торсида
Первенство мира 1967 года в Уругвае завершилось триумфом советских баскетболистов. Возвращаясь на Родину уже чемпионом мира, сборная СССР остановилась в Бразилии, чтобы снова встретиться со сборной командой этой страны. И вот снова Сан — Паулу. Матч проходил в десятитысячном зале клуба «Каринтиаса». Зал этот известен прежде всего тем, что за пятьдесят лет его существования бразильцы не проиграли здесь ни одного матча. Желание сборной Бразилии взять реванш за поражение на чемпионате мира было огромно. И вот матч в «Каринтиасе», где, как нам говорили, баскетбольная торсида самая жестокая и беспринципная.
Матч начался стройным пением самбы в исполнении, десятитысячного хора бразильских болельщиков. «В первые
Матч судили наш Байконур Мухамедзянов, один из лучших советских арбитров, и бразилец Р. Ревето. Как потом выяснилось, Ревето даже не имел национальной категории. Его поставили на игру специально, чтобы бразильцы смогли взять реванш. И с первых минут Ревето стал, как говорят в баскетболе, с «протезной рукой» на центре поля, не давая нашей команде не только играть, но и переходить центр. Он буквально засвистал Мухамедзянова, растерявшегося от наглости бразильца. Ревето направо и налево штрафовал советских игроков. В это время руководитель нашей делегации, известный спортивный журналист Павел Михалев, тогда он был еще и председателем Федерации баскетбола СССР, подошел с апелляцией к судейскому столу. Павел Михалев всегда отличался умением красиво, со вкусом одеваться. И на сей раз он выглядел безупречно: в светло–сером костюме, белой накрахмаленной рубашке, с ярким красным галстуком. Но не успел он подойти к судейскому столу, как в него с трибуны было выпущено несколько сот яиц. С элегантностью было моментально покончено. А яйца, помидоры, огурцы и фрукты продолжали уже лететь к нашей скамейке.
После вынужденного перерыва матч возобновился. Но Ревето продолжал свое грязное дело и мешал нашей команде играть как только мог. Мухамедзянов, по мнению зрителей, начал проявлять необъективность в судействе и тут же стал мишенью разбушевавшейся толпы. Зрители, сидевшие вокруг площадки, хватали его за ноги, ставили подножки. Угрожали судье игроки бразильской команды и даже тренеры. Мухамедзянову прямо было сказано, что, если бразильцы проиграют, живым ему отсюда не выбраться. Угрозы посыпались и в адрес всей нашей команды. Играть стало совсем невозможно. В нас уже летели более тяжелые и довольно опасные предметы. Нам ничего не оставалось, как остановить игру. Я предупредил организаторов соревнования, что, если безобразия не прекратятся, мы уйдем с поля, не окончив матч. Почти двадцать минут судьи и организаторы выясняли отношения. Но это еще больше раскалило и без того бушевавшую торсиду. Матч все же был возобновлен. Ревето несколько успокоился, видимо, понял, что с нами шутки плохи. Тайм нам удалось выиграть с преимуществом в три очка.
Как только прозвучал свисток на перерыв, дикая толпа бросилась на поле к нашей команде. Трое или четверо полицейских, охранявших нас, ничего не могли поделать с торсидой, толчки, пинки, удары, угрозы сыпались со всех сторон. В раздевалку пробирались, что называется, врукопашную. Сзади шел Мухамедзянов, и ему, конечно, досталось больше всех.
Ясно, что играть в такой обстановке могут только сильные и смелые люди, настоящие бойцы.
В перерыве организаторы заверили нас, что к началу второго тайма будет наведен порядок, что вызван дополнительный наряд полиции.
Но то были лишь благие заверения. Шесть раз останавливалась игра во втором тайме. Но обстановка накалялась снова. Мы выиграли очко, выиграли с большим трудом, большим усилием воли. И, взяв в кольцо Мухамедзянова, бегом отправились в раздевалку. Полицейские встали у дверей, но попросили нас закрыть окна и двери и погасить в раздевалке свет. Два часа не расходилась толпа, надеясь расправиться с обидчиками их кумиров. И тогда хозяин «Каринтиаса» решил пойти на хитрость. К нашей раздевалке подъехал автобус с погашенным светом и фарами, да и мы тоже сидели в темноте в раздевалке. Затем пустой автобус рванулся сквозь толпу. Потом мы видели этот автобус — ни одного целого стекла, груды кирпича и камней на сиденьях. Еще через час, когда зрители разошлись, мы выехали в отель. На следующий день игроки и тренеры бразильской команды пришли извиняться за своих зрителей, но нам от этого было не легче.
Конечно, зритель Бразилии, да и, пожалуй, всей Южной Америки, не всегда фанатично болеет за свою команду. Я помню, как в 1968 году наша сборная встретилась в Рио–де–Жанейро со сборной командой
Болельщики бывают разные…
В разных странах зрители болеют по–разному и называются болельщики тоже по–разному. В Бразилии это общепризнанная футбольная и баскетбольная торсида, в Италии это тиффози, в Испании да и во всей Южной Америке — хинга, в Америке и Англии — фэн. На поведение зрителя влияют его культура и темперамент, обычаи страны. Отношение зрителя к команде соперника определяется нередко и политической ситуацией. Зритель обычно поддерживает команду, с которой его страна находится в дружеских контактах. Он симпатизирует командам стран со–седей, стран, говорящих на том же языке. Если, к примеру, в Уругвае команда США играет с командой Бразилии, то все симпатии зрителей будут на стороне южноамериканской команды, и не только потому, что она ближе и понятнее. Дело в том, что во многих сферах жизни большинства стран Южной Америки бизнесмены США диктуют пока еще свои условия. В их руках деньги. Сидя за конторским столом или трудясь на фабрике, против богатых дельцов, как говорится, не попрешь — просто уволят с. работы. На улицу тоже не выйдешь и не будешь кричать «Долой американцев!» А вот на стадионе можно отвести душу, можно даже бросить в янки тухлые яйца, гнилые яблоки, помидоры. И ничего с тобой за это не сделают, с работы не снимут!
Когда мы играем с командой Соединенных Штатов в Южной Америке, зрители обычно болеют за нас. Советский Союз всегда был ближе для простых людей, чем североамериканцы. И это мы чувствуем, выступая в Южной Америке.
Поведение болельщиков, пытающихся всеми силами поддержать свою команду, иногда может привести и к обратным результатам. Так произошло, в частности, на Мексиканской олимпиаде во время встречи нашей команды со сборной Югославии. Вначале симпатии публики были на стороне нашей команды. Мексиканцы считали, что матч между советской сборной и американской сборной, которая уже обеспечила себе выход в финал, будет украшением турнира баскетболистов. Публика вначале поддерживала нашу команду, которая играла очень трудный матч с югославскими баскетболистами. Наши туристы, было их человек тридцать–сорок, чтобы как–то выразить свое присутствие и поддержать свою команду, стали дружно скандировать: «Шайбу, шайбу!» и «Мо- лод–цы!»
Мексиканский зритель в общем–то довольно корректный зритель, когда не играет его команда, даже несколько сентиментальный. И мексиканцы, почувствовав жалость к команде Югославии, начали откровенно болеть за нее. Наши попытались было в ходе соревнования перекричать весь зал, но там находилось примерно пятнадцать тысяч мексиканских зрителей. Мексиканцы не на шутк-у разбушевались и совсем забыли, что вначале они болели за нашу команду. Судил эту встречу местный судья. Ясно, что настроение мексиканской хинги ему было небезразлично, а мексиканская публика, если разбушуется, становится очень активной, неудержимой, страстной. И вот зрители сумели взбодрить югославскую сборную и, видимо, как–то повлиять на судью и на нашу команду. Мы проиграли. Я не хочу, разумеется, сказать, что виноваты были только зрители. Конечно, прежде всего виноваты в этом поражении сами игроки вместе с тренером. Но тем не менее та игра стала примером того, как симпатии зала меняются в зависимости от обстановки.
Есть страны, где публика очень хорошо разбирается в нюансах баскетбола и знает, когда и как помочь своей команде. Мне вспоминается люблянский чемпионат мира 1970 года. Югославские болельщики очень темпераментные. И, кажется, ничего для них не существует, кроме победы своей команды. Югославы все готовы сделать, только бы победила их команда. Поют, танцуют и кричат так же. как в Южной Америке. Но к этому следует добавить, что в Югославии знают баскетбол довольно тонко. Югославский зритель создает шумовые эффекты не от скуки и не ради каких–либо традиций. Он шумит, если можно так сказать, осмысленно, целеустремленно. Я как тренер убеждался в этом не раз. К примеру, ваша команда берет минутный перерыв и тренеры подходят к команде, дабы, естественно, что–то объяснить игрокам и дать план на следующие минуты матча. И как раз в этот момент в зале поднимается невообразимый шум. Шум настолько увеличивается во время минутного перерыва, что тренер уже не в состоянии что–то сказать игрокам. Даже крик тренера на ухо игрокам не достигает цели.