Вечный юноша
Шрифт:
Как Вы живете? Что поделываете? Все работаете в музее?
У меня так плохо с головой, что я совсем стал безмолвным. Совсем не могу окончить воспоминания о Голенищеве-Кутузове, который умер в Москве, о Алексее Дуракове,
Еще раз большущее Вам спасибо за Бунина.
Простите меня, нужно кончать, приносят ужин.
Всего Вам хорошего. Может быть напишите, как Вы живете? К сожалению, я теперь, знаю это, людям в тягость. Простите меня, дорогая Полина Львовна.
Искренне и сердечно преданный …
3.
(Письмо Раисе Миллер, подруге Ю.С., — Н.Ч.)
Родная моя Рая!
Спасибо тебе за письмо. Ты должна получить письмо, написанное Любой. Оно уже было в Эрмоне, но вернулось ко мне, т. к. (…)
Ты, вероятно, поняла, почему я вложил старый конверт в новый.
Ну как же ты живешь, родная? Я ношу себя отвратительно! Пиши, пожалуйста, жду с нетерпением твоих писем.
Ирина Владимировна (Братус, жила в Ленинграде — Н.Ч.) очень мила. Послала мне в посылке сладости и даже на Институт небольшие деньги на разные покупки.
Написала, что это присылают мои старорусские друзья, но мне ужасно неудобно, подозреваю, что старорусские друзья это она сама.
Купить машинку не могу, потому что она стоит больше 100 рублей, а мне в моем Доме дают в месяц 10 из моей пенсии (66 рублей 60 коп.) Это все мои деньги. Да ведь я на всем готовом! Кормят вполне прилично! Конечно, это не дома. В комнате нас двое, правда, старик довольно противный, совершенно глухой! Так что я, вероятно, совершенно разучусь говорить, т. к. все время молчу.
Ну, вот, родная, пора кончать. Сердечный привет всем твоим. Как же ты будешь жить дальше?
Пиши мне обо всем. Крепко целую тебя, любящий тебя…
(Адрес Дома престарелых: Алма-Ата, ул. Каблукова, 119 «а», комната 94. Была и комната 40. — Н.Ч.).