Ведите себя прилично, Арчибальд!
Шрифт:
— Тогда позвольте мне сопровождать вас!
— Фернс не разрешит вам.
— К черту Фернса! У этих старых служак, похоже, вообще нет сердца!
Пылкость молодого человека и его несомненный испуг слегка удивили Рут. Но инстинкт подсказывал, что ради другой женщины он не стал бы так волноваться, а это приятно щекотало самолюбие.
— Будь Фернс слабаком, ему бы срочно пришлось искать другую работу. Спасибо за участие в моей судьбе, но, право же, не нам обсуждать распоряжения начальства!
Лаудхэм молча опустил голову. Положение становилось просто неловким, но тут сидевший немного
— Браво! И еще раз: бра-во! Вы оба держались потрясающе естественно! Кто-нибудь другой, услышав ваш взволнованный голос, сэр, и нотки смущения в вашем, Рут, наверное, попался бы на крючок! Вы, конечно, не те, за кого пытаетесь себя выдать, но одно во всяком случае не вызывает и тени сомнений: из вас получились бы превосходные актеры! Вот я и говорю: браво!
Терри Лаудхэм с неподдельным изумлением смотрел то на Рут, то на ее супруга. Поведение Лаудера настолько не укладывалось в голове, что молодой человек явно ждал объяснений. Леди Лаудер тяжело вздохнула.
— Мой муж не верит, что на свете есть разведка и контрразведка, а потому воображает, будто мы с вами ломаем комедию…
— Прошу прощения, дорогая! — перебил ее баронет. — Мне прекрасно известно о существовании секретных служб, но я полагаю, что люди вроде вас или мистера Лаудхэма там работать не могут. Вы оба слишком хорошо воспитаны, чтобы связаться с головорезами… Однако вы умеете добиться своего, Рут, и так очаровали всех этих джентльменов, что они добросовестно помогают вам ввести меня в заблуждение. Только я разгадал вашу игру и вижу, что пьеса, начало которой я видел на Центральфридхоф, продолжается…
Слушая баронета, Терри не верил собственным ушам. Такая поразительная слепота просто парализовала его волю. А очень довольный собой сэр Арчибальд снова опустился на стул и с самым победоносным видом закурил. Лаудхэм пребывал в такой растерянности, что Рут поспешила вывести его из затруднения.
— Но вы так и не сказали, с каким известием пришли к нам, мистер Лаудхэм?
Терри все еще не мог стряхнуть оцепенение, словно недавние тирады баронета напрочь блокировали его умственные способности.
— Прошу прощения… На той неделе; вероятно в пятницу, я собираюсь праздновать день рождения… мне исполняется тридцать пять лет… И я бы очень хотел видеть вас обоих за своим столиком у «Закера».
Баронет заверил Лаудхэма, что, если его супруга не будет слишком занята организацией государственного переворота в соседней стране или собственноручным отстрелом целой сети, например молдо-валахских шпионов, они с леди Лаудер с удовольствием придут праздновать тридцать пятый день рождения бесспорно симпатичного джентльмена.
Выходя из «Кайзерин Элизабет», Терри раздумывал, уж не приснилось ли ему все это действо с участием сумасброда баронета. Во всяком случае, если избавить прелестную Рут от невыносимого супруга — не в его власти, надо во что бы то ни стало помешать Фернсу послать молодую женщину на верную смерть или в плен. Кто знает, возможно, Лаудхэм, сам того не ведая, уже влюбился в леди Лаудер?
А Лаудеры у себя в номере с легкой враждебностью созерцали друг друга. Бывшая мисс Трексмор с глубокой
— Дорогая, я, наверное, должен извиниться перед вами…
Рут настолько не ожидала ничего подобного, что тут же потребовала объяснений:
— Не может быть, чтобы до вас вдруг дошло, как мерзко вы себя ведете с тех пор, как мы приехали в Вену!
— Да, Рут, и с моей стороны это совершенно непростительно… Ума не приложу, как я сразу не сообразил, в чем дело…
Баронета, казалось, терзали искренние угрызения совести, и его раскаяние снова тронуло Рут.
— Я никогда не сомневалась в ваших добрых намерениях, Арчибальд, — уже мягче заметила она.
— Да, я должен был догадаться… Трудные детство и юность… то, что вы добились нынешнего положения тяжким трудом и лишениями… все это вынуждало вас так или иначе убегать от действительности в детские мечты… нежный и романтический мир грез…
— Куда вы клоните, Арчибальд?
— Все очень просто, Рут! Едва закрыв за собой дверь дома, вы отключались от повседневных забот и тягостной борьбы за существование и возвращались к любимым сказкам детства. Там вы, подобно Алисе в Стране чудес, легко одерживали победы над врагами и преодолевали все трудности. Мало-помалу, сами того не замечая, вы стали принимать эти мечты за реальность и с величайшим простодушием (чего я до сих пор не замечал!) уверовали, будто все ваши приключения — чистая правда.
— Иными словами, вы принимаете меня за сумасшедшую?
— Вы преувеличиваете!
— Значит, Джим Фернс, Терри Лаудхэм, Малькольм Райхоуп — тоже чокнутые? Лукан только воображает, будто его прикончили? А полковник Стокдейл — просто миф?
— Признаюсь, в этом вопросе кое-какие детали еще ускользают от моего понимания, но первой на ум приходит мысль о великолепном розыгрыше, задуманном праздными служащими. Что до Стокдейла, я начинаю верить, что, возможно, он и впрямь — одна из выдумок, которыми вы тешились до замужества, — герой наподобие Робина Гуда или Айвенго.
Самодовольная физиономия баронета до такой степени выводила его жену из себя, что в какую-то долю секунды Рут чуть не запустила в нее книгой. Но это ни к чему бы не привело. Арчибальд так упрямо держался за свои прописные истины, так искренне верил в несомненное интеллектуальное превосходство своего круга над всеми прочими, что его мозг был наглухо закрыт для понимания. Такому человеку ни за что не докажешь, что в жизни могут происходить вещи, о существовании которых он даже не подозревает.