Ведьма и колдун
Шрифт:
Я сняла у одного из застывших охранников с пояса ключ и двинулась в соседнюю камеру.
— Вы, ребята, хотите отсюда выбраться или нет? — прокричала я, обращаясь к заключенным блока.
Мой вопрос приветствовали сотни душераздирающих возгласов, полных надежды. Я быстро прошла по балкону, отпирая все камеры.
Потом завыла сирена, и в блок примчалось человек двадцать надзирателей.
ГЛАВА 92
Уисти
Громилы
До конца жизни в кошмарах мне будут сниться здоровенные надзиратели, хватающие, избивающие, калечащие детей, которые раза в четыре меньше этих мучителей.
А в тот момент возмущение мое превзошло все границы. Казалось, каждая клеточка моего тела кипит от гнева. И вот… пых!
То есть именно «пых!». Знакомое пламя высотой в полметра, а потом и в метр снова заплясало вокруг меня.
Огненная Девочка наносит ответный удар!
К счастью, я стояла прямо под датчиком пожарной тревоги. А в свое время люди, заправлявшие миром, видели в человеческой жизни ценность и приняли ряд мер для того, чтобы не все в тюрьме погибли в случае обширного пожара. Новый Порядок, получив в свое распоряжение тюрьму, построенную в обществе, основанном на законности и справедливости, не учел, что сигнал пожарной тревоги автоматически открывает все двери в тюрьме, в том числе двери камер.
И вот, пока сирена пожарной сигнализации завывала, я стала гнать охранников прочь. И всюду, где я ступала, оставались огненные отпечатки. Мне предстояло вывести этих детей отсюда, а значит, надо было расчистить путь.
Охранники особо не сопротивлялись. Мне удалось оттеснить их к следующему блоку, прежде чем к ним на помощь пришло подкрепление и они стали предпринимать попытки отстоять свою территорию. Один выкрикивал по рации приказы, остальные держали наготове электрошокеры и дубинки.
Я глубоко вздохнула и вспомнила слова девочки: «Они боятся нас всех».
Во всяком случае, разъяренную пятнадцатилетнюю бунтарку, несущуюся прямо на них с распростертыми объятиями и вопящую, словно маньячка, «Огонь — это правда-правда очень больно!» и «Я — злая, страшная ведьма!», они явно слегка побаивались.
Я прорвалась сквозь их ряды, и меня нисколько не смущали вопли, раздававшиеся, когда их одежда загорелась. Крикнув им: «Стойте, валитесь на пол и катайтесь, идиоты!» — я рванула в следующий блок камер.
— Выходите все! — закричала я находящимся там детям, в точности как и заключенным из предыдущего блока, следующим за мной на безопасном расстоянии — весьма разумно. — Пожар! Все на выход! Сейчас же! Видите вон ту лестницу? Это и есть выход!
По правде говоря, мне и самой становилось страшновато. Я еще никогда прежде так долго не полыхала. А вдруг обуглюсь безвозвратно?
Однако обдумывать это не было времени, потому что внезапно сотни тощих, грязных, напуганных детей ринулись мимо меня прочь из камер. И я не хотела, чтобы они загорелись.
ГЛАВА 93
Уит
Оставив детей в «Гарфанкеле», мы решили обойти Смерть в Подземке и вернуться в тюрьму другим путем. Верный своему слову, я уклонялся от исполнения рекомендаций Эммета.
На сей раз моим штурманом стала Марго. Мы сидели в фургоне вдвоем, остальные должны были ждать нас у ворот тюрьмы.
Перед отъездом я довольно удачно поколдовал над фургоном, в результате он окрасился в неоднородный синий цвет и приобрел номерные знаки штата Айдахо. Но это была не единственная крупная перемена.
Не так давно я выглядел тридцатилетним. Потом снова превратился в подростка — без предупреждений — в тот момент, когда поднимался по неработающему эскалатору в «Гарфанкеле». В результате я даже споткнулся и упал на несколько ступенек вниз. Очень неприятное ощущение.
Пока мы с Марго направлялись обратно в тюрьму, я размышлял об этом и спрашивал себя: «Интересно, а Уисти тоже вот так внезапно стала сама собой? Заклинание просто перестало действовать?»
Я понятия не имел, где она, что делает и в каком виде будет, когда я ее найду. Может, она уже стала плоской, как блин? Или у нее теперь не хватает конечностей: они остались в мышеловке, приводимой в действие пружиной?
— Ты чем-то обеспокоен, Уит? — Марго с тревогой взглянула на меня.
— Да. — В моем голосе прозвучало больше сарказма, чем я намеревался туда вложить. — А ты разве нет?
— И да, и нет, — отозвалась Марго и этим удивила меня. — В смысле… конечно, случиться может что угодно. Но… такая у меня сейчас жизнь. Таким делом я занимаюсь. У меня не осталось ни родителей, ни братьев, ни сестер. Мне нечего терять. Зато есть что приобрести, помогая этим детям и твоим маме с папой.
Я сидел молча, пораженный. Потом произнес:
— Прости.
Честно говоря, я не помнил, когда в последний раз всерьез произносил это слово. И точно не знал, почему сказал его сейчас. Но мне подумалось, что так правильно.
— Не надо извиняться, Уит. Не такой уж я и герой, — фыркнула Марго. — Геройство — стоять лицом к лицу с собственной болью, а именно это с тобой сейчас и происходит. Я понимаю. У тебя там сестра, которую ты любишь. У тебя там родители, которых власти разыскивали живыми или мертвыми. Любовь всей твоей жизни мертва, но все еще приходит к тебе. Ах да, еще я слышала, тебя должны казнить в день рождения.
— Вообще-то, — слабо улыбнулся я, — они пересмотрели приказ и решили казнить меня немедленно.
— Так когда у тебя день рождения? — спросила она.
Вау. Я и сам точно не знал. Время искривилось. А ведь со всеми этими путешествиями через порталы оно действительно искривилось.
Я удивленно посмотрел на Марго.
— Думаю, он уже прошел.
— Вы только посмотрите. — Марго усмехнулась. — А ты даже не отмечал.
И продолжала улыбаться, а ее карие глаза ярко сияли. Она набрала побольше воздуха в легкие. Увидев это, я понял, что сейчас будет песня.