Ведьма и вампир
Шрифт:
Лим вздохнул.
— Вир, уверен, что хочешь сейчас выслушать эту историю? Давайте сначала разберёмся с Магдой.
— Без Веймы.
— Нет, — твёрдо ответил вампир. — Я сказал, она пойдёт с нами, хочешь ты этого или нет.
«Думаешь, я не знаю, гадёныш, зачем ты это выдумал?» — спросила Вейма практиканта.
«Вы поразительно догадливы, — засмеялся Лим. — Ещё бы так вежливы были, как умны».
«Надеешься, я попробую крови в сражении?»
«В состоянии аффекта, — поправил Лим. — Вы только кровь кому-нибудь пустите, а я заставлю вас её проглотить».
«Думаешь, меня можно заставить?!»
«Если
«Мерзавец!»
«Я вампир, Вейма. Как и вы. Соглашайтесь на всё».
«Если я переживу эту ночь, я отомщу».
«Мстите, — согласился практикант. — Вы только в живых останьтесь, а там хоть узлом вяжите и в бараний рог скручивайте».
«Идиот».
«Он самый».
— Наговорились? — холодно спросил Вир. — Решили идти — идёмте. Вейма, держись за Лимом, делай то, что тебе говорят, без разрешения — ни шагу. В драку не лезь. Поняла?
Вампирша пожала плечами.
— Поняла? — с нажимом спросил оборотень.
«Соглашайтесь» — посоветовал Лим.
— Ну, поняла, — проворчала Вейма.
— Молодец. Теперь Лим. Будешь прикрывать, чтобы нас никто не увидел. Что бы ни случилось — охраняй Вейму. Твоя задача — вытащить её. Любой ценой. Понял?
— Как скажешь, — покладисто кивнул вампир. Защищать любой ценой кого-то, кроме себя — это что-то новое для проклятого.
— Оборачиваться не будем, не умею разговаривать мысленно. Господин барон, оставьте лошадей в безопасном месте, мы их найдём, сами выбирайтесь из города. Будьте начеку.
— Постараюсь, господин следователь Совета, — усмехнулся феодал. — Мои люди не подведут.
— Тогда прощайте.
— До свидания, — поправил барон.
Глава восьмая. В ожидании пыток
Их притащили в чей-то стоящий на отшибе дом, занесли внутрь и бросили в первой же комнате. Судя по чехлам на мебели, хозяева были в отъезде и сдали свой дом инквизиции — а, может, уступили приказу и силе. Ведьму и инквизитора бросили на полу, один из притащивших их сюда наклонился и выдернул кляпы. Магда закашлялась.
— Велено дать вам поговорить… напоследок, — бросил бандит и они ушли, захлопнув за собой дверь. Щёлкнул замок.
— Вот и всё, — грустно прошептала ведьма. У них не было ни единого шанса спастись. Кем бы ни были эти люди — наёмниками, разбойниками, низшими чинами инквизиции, ради такого дела снявшими нашивки служителей Защитника, они умели связывать. И обыскивать, вот только на ведьме эту свою способность бандиты отрабатывать не стали. У Крама отобрали всё, что при нём было, а Магду обирать не решились. Не зря община потратила столько времени, внушая людям, что на каждой ведьминской вещи лежит неснимаемое проклятье. Вот и ответ. Побоялись обыскивать ведьму — значит, не инквизиторы, те на дешёвые запугивания не поддаются. Но какая теперь разница?
— Прости, — с трудом произнёс Крам. — Я подвёл тебя.
Ведьма покачала головой и улыбнулась. Если бы не грубо стянутые за спиной руки, лежать было бы почти удобно — пол покрывал дорогой ковёр. Стены были завешаны гобеленами с вытканными на них сценами травли оленя, соколиной охоты и загона волков. В углу у окна стоял стол — обычный стол, какие ставят на кухнях, но с расставленными письменными принадлежностями. Возле стола стоял тяжёлый стул из морёного дуба, обитый железом сейф и дорогая горка с винными бокалами. В остальных углах стояли закрытые чехлами от пыли кресла, напротив стола — массивный кованый сундук. Под потолком висел развесистый канделябр с высокими, только что зажжёнными свечами. Комната производила впечатление роскоши, основательности и некоторого налёта невежества. Владелец дома был богат, но ему недоставало вкуса. Зато доставало ума забрать окна решётками, как в тюрьме или в лучших домах Ранога. Непонятно, почему их оставили одних, но понятно, почему именно здесь. Дверь в комнату была обита железом и, судя по щелчку, закрывалась на дорогостоящий замок со сложным механизмом. Тоже, небось, столичная мода.
— Я подвёл тебя, — повторил бывший инквизитор.
— Это не имеет значения, — снова улыбнулась ведьма. Если бы они придумали что-нибудь другое в ту ночь, когда Крам пришёл во второй раз, ничего бы этого не было. Или если бы она заставила его произнести заклинание до суда Защитника — может быть, Враг бы не гневался на них. Не важно. Она одна во всём виновата, ей и отвечать. — Я знала, рано или поздно это произойдёт. Дня не хватило. Дня! Завтра мы были бы в безопасности.
— О чём ты?
— Не обращай внимания, Крам. Душа моя, будем прощаться?
— Я люблю тебя.
— Забудь.
— Люблю.
— Забудь и не думай. Тебе будет легче.
— Легче?
— Да. Когда… — Ведьма запнулась, её голос предательски дрогнул. Она не хотела умирать! Только не сейчас, только не тогда, когда долгий и страшный путь обмана и злого колдовства подходил к концу! Не сейчас, когда до свободы и счастья оставалась одна ночь. Не сейчас… Не так… — Когда нас будут пытать. Я не… Ты… Я хочу сказать, они быстро обнаружат, что с тобой нельзя ничего сделать. Поэтому просто не думай обо мне, ладно? Это… мне и без того… нет! Постарайся меня забыть прямо сейчас!
— Магда, — осторожно произнёс Крам. Он решил, что ведьма сошла с ума, но не знал, огорчаться ему или радоваться. Безумная может не почувствовать боли на пытке… а может почувствовать с удвоенной силой, такие случаи тоже известны, хотя обычно инквизиция старалась не трогать больных — противно и бесполезно. — О чём ты? Я такой же человек, как и ты, и они легко смогут…
— Не смогут! — перебила ведьма. — Ты — не такой же!
— Магда… — Крам утомленно закрыл глаза. Ведьма сошла с ума, в этом нет никаких сомнений. Может быть, инквизиция отпустит её или хотя бы подарит быструю смерть.
— Крам, я совершенно серьёзно, — справившись с волнением, произнесла Магда. — Я наложила на тебя заклинание полной неуязвимости, в течение нескольких месяцев ничего на свете не сможет причинить тебе никакого вреда.
— А ты? — тихо спросил Крам, чувствуя, как внутри у него что-то похолодело и сжалось. Значит, Магду будут пытать на его глазах. Медленно и жестоко. В исключительных случаях, когда для еретика чья-то жизнь была важнее собственной, к его близким применялись специально разработанные на этот случай пытки. Такие, от которых закричит самый выдержанный и смелый человек. Такие, которые невозможно терпеть, на которые нельзя смотреть без содрогания, без ужаса. Такие, какие предпочтёшь испытать сам, только бы уберечь любимого человека…