Ведьма из Ильмаса
Шрифт:
— Его поместили в дворцовую тюрьму, заперли в сыром подземелье, — с каждым словом он все больше распалялся, повышая голос. — Его величество сказал, что там он проведет остаток дней.
Кулак Араса с силой врезался в дерево, я зажмурилась. Наверняка кожу содрал и здорово пальцы отбил. Но это лучше, чем, если бы на месте этого ствола оказалось чье-то лицо.
— Неужели он так напуган? — я имела в виду короля Клифорда и Арас это понял. — Настолько, что остается слеп?
— Вот и меня все это крайне удивляет, Ария, — возмутился мужчина. — Он до смерти боится магии, но при этом будто одержим Никаэласом! Всё то время, что он отвел на наш допрос, его величество только и говорил, что о твоем муже!
Я вздрогнула на последнем слове, бросила взгляд на Араса, который тут же пожалел о том, что сказал. По его лицу скользнуло
— Никаэлас очень умен, расчетлив и самоуверен, а еще, как бы ни было противно говорить об этом, он не лишен обаяния, — теперь Арас скривился от сказанного мной, я предпочла не заметить, — для тех, кто плохо его знает. Сейчас он будет, что называется "обхаживать" правителя Мираноса, а потом воткнет ему нож в спину. Равий Ледоуст с лихвой познал его умение втираться в доверие. Даже глава Цитадели слепо доверился Никаэласу! Решил, что после того, как мерзавец заберет магов, то Миранос достанется монахам.
Новый удар в ствол дерева, послышался хруст. Не хотела, но все же посмотрела на Араса. Его зубы были сжаты, ноздри раздуты, а костяшки пальцев сбиты в кровь. Мужчина тяжело дышал, я видела, что он очень старался успокоиться, выровнять дыхание, но гнев снова взял верх, и в отчаянии закрыв глаза, он снова врезался кулаком в несчастную сосну. Я узнавала это бессилие, понимала его боль. То, что Никаэлас сделал с Ильмасом, вскоре станет новой жизнью и для людей.
Тихо подошла к нему со спины и неуверенно коснулась ладонью, подавляя желание прижаться всем телом. Арас замер и слегка повернул голову. Даже сквозь рубашку я ощущала его тепло и лёгкую, внезапно появившуюся, дрожь. Прижала обе руки к широкой спине, прикрыла глаза, постаралась унять бурю. Это оказалось нелегко, поскольку Арас задышал глубже, чаще. Собственное сердце отозвалось резким прыжком в бездну, потом снова стремительно поднялось, заставляя меня хватать ртом воздух. Неожиданно, он развернулся, и мы оказались лицом к лицу. Дух перехватило от глубины впившихся в меня глаз, мед потемнел. Так и осталась бы в этом месте, в этом моменте, тонущей, задыхающейся от непостижимого счастья, такого невероятного и такого невозможного. Всего одно непозволительное мгновение я насладилась этим восхитительным чувством, борясь с собственными желаниями, и отстранилась. Какие бы благородные цели я не преследовала, никому из нас на пользу это не пошло. Кажется, получилось только хуже.
— Что будем делать? — прочистив горло, но, не отступив, ни на шаг, спросил Арас. — Есть продвижения у Ямины?
— Пока нет, — прошептала я в ответ, пытаясь оторвать взгляд от его губ. Да что это со мной такое? Не так-то просто переключиться, пришлось прикрыть на время глаза. — Бедняжка Жизэ старается изо всех сил, но память Ямины неподатлива, заполнена настолько, что переворошить её стоит нечеловеческих усилий.
— Я понимаю, — мужчина нервно пригладил волосы, растер саднящую руку. — Но было бы здорово, если бы они ускорились.
Поджав губы, сдержала слова, которые ему и так были известны. Арас лишь высказал свое желание, прекрасно осознавая, что все возможное и даже больше, делается с не меньшим рвением, чем у него самого.
— Я бы хотела встретиться с Бести, — на обратном пути, сказала я. — За все это время мне это так и не удалось. Твои слуги, во главе с Клаудией, ревностно ее оберегают, словно я покушаюсь на жизнь девочки.
Краем глаза я наблюдала за его реакцией и увидела то, чего опасалась. Арас побледнел, напрягся, передернул плечами. Даже разговор о девочке заставлял его нервничать. Это было странно. Казалось, будто он сейчас сорвется с места и бросится к ней. Я втянула носом воздух, прислушалась, присмотрелась. На мгновение мне почудилось, что вокруг мужчины клубилась легкая серовато- зеленая дымка. Что это? Посмотрела внимательнее, но ничего не увидела. Показалось? Арас тряхнул головой, коснулся пальцами лба.
— Что за интерес к несчастному ребенку? — голос прозвучал, мягко говоря, неприветливо.
— Я лишь хочу поговорить с ней…
— Но она не хочет, — перебил меня он.
— Именно со мной не хочет? — изумилась я.
— Именно с тобой, — заявил он, — первая встреча ей не понравилась.
— Да что с тобой? — я остановилась.
— А что? — Арас искренне не понимал, чем я недовольна.
— Ты говоришь со мной так, словно я хочу навредить ребенку!
— А это не так? — шок, недоумение, а потом и гнев взбудоражили кровь. Он что серьезно?
— Арас!
— Давай мы закроем эту тему, Ария, — сурово сказал он. — Если Бести захочет, то встретится с тобой, если же нет, я не стану ее принуждать.
Он пошел дальше, а я так и осталась стоять с чуть приоткрытым ртом. Что-то не так. Уже во второй раз я вижу неадекватную реакцию на интерес к девочке. Все до единого, в поместье наместника, оберегают ее, словно она каким-то образом создала вокруг себя невидимый кокон. Ну не драться же мне с ними, в конце концов! Чем яростнее ее скрывали, тем сильнее я хотела пообщаться с Бести.
— Что тебя беспокоит? — тем же вечером, в доме Макгигонов, спросила меня Майя. — Ну, помимо очевидного…
— Не знаю, милая, — добрые слова и участие подруги мне сейчас были просто необходимы. После разговора с Арасом, меня не покидала тревога, ощущение надвигающейся беды. И эта катастрофа не исходила от моего мужа. Тьфу, даже мысленно произносить это слово противно. Не было и ночи, чтобы я не мучилась мерзкими воспоминаниями о том, как стала женой Никаэласа. Каждый раз, глядя на Араса, именно по этой причине подавляла желание сделать шаг навстречу. Мне казалось, что, если я позволю себе еще одно такое объятие, как после Картуша, то вынырнуть из него у меня уже не хватит сил. Но этот путь закрыт для меня теперь. — Что-то назревает, и это что-то пугает меня до морозного оцепенения, до внутренней дрожи, до тугих спазмов в животе.
Заговорив, снова погрузилась в этот липкий страх, способный гнать меня прочь от рациональных мыслей и обдуманных действий. Вскочила со стула, прошлась по комнате, приблизилась к окну. Во дворе, у самого крыльца, Арас готовил лошадь к поездке. Он проверил седло, поправил удила, провел рукой по гладкой шее кобылы, которая будто в ответ тряхнула головой и переступила с ноги на ногу. Что-то насторожило меня в его действиях. Сама не знаю что, но я продолжила наблюдать, выискивая ответ. Движения Араса были какими-то замедленными, может от усталости? Тело казалось напряженным, но это может быть и от тревоги за отца. Не знаю, что я хотела понять, возможно, искала то, чего на самом деле нет. Как только я собралась отвернуться и оставить Араса в покое, краем глаза уловила движение. От входной двери к нему мчалась девочка, которая улыбалась, словно её самое заветное желание сбылось. Моё сердце дрогнуло, когда Арас раскинул руки, впуская Бести в свои медвежьи объятия. Когда они стали так близки? Мужчина улыбнулся, но мне эта улыбка показалась натянутой. Что со мной не так? Почему не могу порадоваться за него? Видно же, что он привязался к ребенку. И что в этом плохого?
Арас усадил девочку в седло и сам примостился позади нее. И куда их нелегкая понесла, на ночь глядя? Сердце тревожно застучало, и прежде чем я успела подумать, ноги уже понесли меня прочь из комнаты, а потом вниз по лестнице, прямо в конюшню. Перепуганная Майя что-то кричала мне вслед, но я уже не слышала.
Вихрь встретил меня недовольным фырчаньем, наши планы на эту ночь явно не совпадали:
— Прости, дружок, но ты мне очень нужен, — прошептала я, прижимаясь лбом к его шее.
Даже вскочив в седло, я еще не до конца представляла, зачем собираюсь преследовать Араса, и к чему это может привести. Никогда прежде мне не приходилось настраиваться на поиски человека, но все бывает в первый раз, правда? Как ни странно, это оказалось несложно. Почему-то я очень хорошо чувствовала Араса, слишком хорошо, ненормально хорошо. В памяти всплыли вопросы Ямины и мои ответы на то, как я сама видела Араса, сердцем: Есть в нем что-то необычное…, что-то обладающее такой мощью…, но не магия, не сила подобная нашей. Это что-то пробивающееся сквозь гнев и боль, но подавляемое им самим. Я видела это как маг, видела как любящая женщина. От страха сердце сжалось и я яростнее, чем требовалось, подхлестнула коня. С трудом понимая, что именно меня так пугало, я не щадила Вихря, слегка замедляясь, только для того, чтобы уверится, что все еще иду по следу. Я сходила с ума от беспокойства, ведомая лишь интуицией, которая еще ни разу меня не подводила. След вел в сторону противоположную конюшням, в ту часть леса, из которой мы вышли, когда прибыли из Листрока. От ужаса скрутило живот, стало холодно. Не может быть! Только не это!