Ведьма из-за моря
Шрифт:
День был яркий, ослепительный, совсем не под стать моему настроению: он должен был бы быть серым, мрачным. Раз или два Колум вдруг запевал — это были охотничьи песни. Впечатление такое, будто он доволен жизнью и собой и не может скрыть удовольствия.
Я молчала, отвечая только на его реплики, и то как можно резче. Когда мы проехали несколько миль, он сказал, что лошадям надо отдохнуть да и нам тоже.
Мы нашли гостиницу и остановились там. Он въехал во двор в своей обычной напыщенной манере, которая тем не менее немедленно привлекла к нему внимание.
Мы были в гостинице одни, что мне не понравилось. Лучше бы, если кто-нибудь там был, чтобы я могла не разговаривать с ним.
— Не будь такой мрачной, — сказал он. — Девушка не должна скорбеть о потере своей девственности! Знаешь, не такое уж это сокровище. Только те, кто боятся, что никогда не потеряют ее, так ее ценят.
Я молчала.
— Ты глупа, моя девочка. Я не буду называть тебя твоим смешным именем.
— Я не принадлежу к числу ваших девочек!
— Но ведь ты моя любовница и знаешь это. Я встала и подняла было руку, чтобы ударить его, но он поймал ее.
— Спокойно! — сказал он. — Мы не хотим шуметь, не правда ли? А если бы хозяин вошел? Что я должен сказать? Что мадам делила со мной постель этой ночью и теперь жалеет об этом?
— Вы лжете!
— Это ты лжешь, а я говорю правду, и скажу больше: ты мне нравишься… очень нравишься. Я женюсь на тебе!
— Я никогда не выйду за вас замуж!
— Вполне возможно, что ты захочешь выйти за меня.
— Захочу?!
— Это была такая ночь! — сказал он, глядя в кружку с элем. — Редкая ночь. А если у тебя будет ребенок?
Я уставилась на него:
— Это невозможно!
— Посмотрим, и это меня не удивит. Я бы сказал, ты оказалась довольно страстной девицей. У тебя будет ребенок, у тебя и у меня! Я клянусь, мы заложили начало.
— Нет! — взвизгнула я. — Нет! Поедем, я не могу больше выносить ваше общество!
— Тогда поедем, я довезу вас до дома вашего батюшки.
— Чем скорее я избавлюсь от вас, тем лучше. Выходя, он сказал:
— Не раздумывай слишком долго. Кто знает, я могу найти кого-нибудь еще, кто мне придется по вкусу. Я готов взять себе жену, но терпение не относится к числу моих достоинств!
— Мне будет жаль ее. Он засмеялся.
— Будем надеяться, что это будешь ты. Себе всегда сочувствуешь больше, чем другим, моя птичка. Брр! Линнет, коноплянка! Скорее, орленок, я бы сказал! Для меня ты будешь «Девочкой», пока не станешь «Женой».
— Я думаю, что после сегодняшнего дня у вас никогда не появится случая назвать меня как-нибудь!
— Посмотрим, — сказал он.
Мы продолжали ехать, и я в жизни так не радовалась, когда увидела знакомый портик со львами по бокам. Матушка, услышав, как мы подъезжаем, выбежала из дома. С ней были Дженнет и моя сестренка Дамаск. Я спрыгнула с лошади и кинулась в ее объятия.
— Дорогое дитя! — шептала матушка. — О, моя дорогая Линнет! Какая ужасная ночь!
Какое счастье было видеть ее перед собой, и я забыла обо всем, кроме того, что мы, наконец, вместе. Она смотрела на меня, а я подумала, какое ужасное волнение она испытала, пока не получила известие обо мне.
Я задрожала при мысли, что ей еще предстоит испытать, когда она узнает обо всем, со мной случившемся.
И вдруг я вспомнила о Колуме. Он стоял там, широко расставив ноги, снисходительно наблюдая за нами, будто отдавая нас друг другу. Мне хотелось вбежать в дом и спрятаться. Я видела, что он ехидно смотрит на меня. Ждал ли он, когда я назову его своим соблазнителем, чтобы он мог заявить, что я и не думала сопротивляться? Вероятно, он считал, что ему поверят больше, чем мне.
Казалось, эти минуты во дворе длились целую вечность. Будто само время остановилось, ожидая, что же я сделаю. Я могла разоблачить его.
И что потом? Моего отца не было дома, но, когда он вернется, он убьет Колума Касвеллина или сам будет убит. В этом не было смысла: что сделано, то сделано.
Я сама себе удивлялась. Неужели я уже смирилась? Я хотела уйти от него и подумать, что же делать дальше. Я должна подождать, подумать над тем, что произошло, спросить себя, что мне теперь делать.
Теперь моя матушка говорила:
— С вашей стороны было очень любезно послать сообщение, что моя дочь в безопасности, и как можно скорее доставить ее домой.
— Я сделал только то, что на моем месте сделал бы любой джентльмен! — сказал он, склонив голову.
Мне стоило большого труда не закричать на него и не разоблачить его, рассказав, какой он негодяй, но я понимала, что это еще более огорчит мою матушку.
— Войдите в дом и подкрепитесь, — пригласила матушка.
Она ввела его в Лайон-корт. Он сделал ей комплимент, сказав, что дом просто прелестный.
— Он такой современный по сравнению с замком Пейлинг. В старые времена строили просторно, но не обращали внимания на уют. Конечно, время от времени мы улучшаем замок, но куда лучше делать все, как надо, с самого начала.
— В старых домах есть что-то завораживающее, — сказала матушка.
— О да, в них так много происходит! Когда я размышляю о тяжких преступлениях моих предков, то начинаю думать, что замок должен быть населен злыми духами.
Матушка провела его в комнату, выходящую на галерею. Дамаск смотрела на Колума с восхищением: он, наверное, казался ей великаном. Он взял ее на руки и поднял высоко над головой. Меня раздражало то, что она так явно восхищалась им.
— Вы понравились Дамаск, — сказала матушка.
— Мне она тоже понравилась. Какое необычное имя! В вашей семье все имена оригинальны!
Матушка была польщена. Она не замечала, что он насмехался над ней — Дамаск названа в честь бабушки: та родилась в год, когда доктор Линакр привез дамасскую розу в Англию.
— А Линнет? — спросил он, ласково улыбаясь мне.
— Мы думали, что будет мальчик, и решили назвать ее Пени — семейным именем. В последний момент мы раздумали, а она была так похожа на птичку…