Ведьма из-за моря
Шрифт:
Очень скоро я покину этот замок. Если Фенн не хочет меня — а как я могу быть уверена, что он хочет? — то я поеду к бабушке и буду жить с ней. Я не останусь в замке, где было совершено столько жестоких дел!
Я подумала об отце. Довольно странно, но я почувствовала какую-то привязанность к нему, просто невозможно это понять. Он никогда не проявлял теплых чувств ко мне, но в нем были какая-то сила и власть. Он возвышался над всеми мужчинами, которых я видела вокруг него, он был среди них лидером. Я знала, что он жесток, что он способен
Затем внезапно я осознала, что мне предстоит провести еще одну ночь в замке: я собиралась, если смогу, выяснить правду. Предыдущей ночью я ждала в своей кровати кого-то, кто придет ко мне с убийством в сердце. А пришла Сенара со своими откровениями, и из-за того, что Сенара была со мной, убийца ушел. Но сегодня ночью я буду одна, и я должна быть готова!
Я не пошла на ужин, сказала, что неважно себя чувствую. Человек, который боится того, что я обнаружила, сможет использовать это как преимущество.
В своей комнате я продумала, что буду делать. Я не лягу в кровать! Если лягу, есть опасность, что .йену даже в таком возбужденном состоянии. Я пойду и альков и спрячусь там. Сквозь занавески я увижу, если кто-то войдет в комнату, но должно казаться, что я лежу в кровати. Я взяла две подушки, положила их вдоль кровати и закрыла одеялом. В темноте будет казаться, что я сплю.
Как долго, казалось, наступает ночь! Я была готова, ожидая за занавесками, часы пробили одиннадцать.
Как тихо было в замке! Неужели у мамы не было в ту ночь предчувствия? Мне повезло больше, чем ей: меня предупредили ее записки. Когда она их писала, думала ли она о том, что они сыграют такую важную роль в жизни дочери?
Я села на кровать и задумалась о том, что меня ждет в будущем. Несмотря на опасности, окружавшие меня, я чувствовала большой подъем духа. Возможно, Фенн все-таки любит меня?
Слабый стук в коридоре? Или мне показалось? Я почувствовала, что у меня дрожат колени. Все мое мужество покинуло меня. Нет, ничего не было. Может быть, мышь? Но все же это был звук. Задвижка моей двери понемногу поднималась. Кто-то вошел в комнату. Я смотрела сквозь занавески. Крадучись, человек приближался к моей кровати. Я раздвинула занавески и шагнула вперед.
Мачеха резко повернулась ко мне. Она тупо уставилась на меня. Впервые я увидела ее в замешательстве. Я взяла мокрую тряпку из ее руки и сказала:
— Вы убили мою мать!
Она не ответила. В полутьме ее лицо казалось безучастным. Удивление покинуло ее. Она была спокойной, как всегда, она просто ничего не говорила.
Затем она повернулась и вышла из комнаты. Я стояла, держа в руках мокрую тряпку — орудие убийцы!
Я провела бессонную ночь… Я должна продумать, что делать, но ничего не могла решить. Утром я поговорю с мачехой: я заставлю ее признаться, что это она убила мою мать!
Я сидела на том стуле, который предыдущей ночью занимала Сенара, и пыталась разобраться в своих мыслях. Я должна предпринять какие-то действия, но если бы я только знала, какие?
Рано утром поднялся ветер. Он гонял волны на море, бушевал в пещерах, и все это звучало, как мелодии, перекликающиеся друг с другом. Ветер стонал у стен замка, как жалобные голоса тех, кто потерял свои жизни на «Зубах дьявола», и требовал отмщения людям, которые заманили их сюда.
Рано утром я уже была на ногах, оделась и спустилась в зал. Было слышно, как слуги сновали поблизости. Мачехи не было видно.
Все утро я не могла найти ее, но зато увидела отца. Он шел один через внутренний двор из Морской башни. Я подошла к нему и преградила путь.
— Мне нужно кое-что сказать тебе! — заявила я. Отец уставился на меня: люди обычно обращались к нему по-другому, но я потеряла страх перед ним, и, когда он подошел ко мне, явно собираясь оттолкнуть в сторону, я схватила его за руку.
— Я узнала кое-что… ужасное, — сказала я. Он сузил глаза, и я подумала, что сейчас он ударит меня. Вместо этого он сказал, поколебавшись:
— Войдем внутрь, мы не можем говорить здесь. Я провела его в свою спальню. Я хотела рассказать ему все здесь, на этом самом месте, где ночью я была так близка к смерти.
Я бесстрашно взглянула в его лицо, и, может быть, потому что он всегда уважал отвагу, его глаза немножко смягчились. Но выражение его лица изменилось, когда я выпалила:
— Твоя жена пыталась ночью убить меня… тем же способом, каким она убила мою мать!
Я успела заметить его взгляд, пока он не отвел глаза, и меня охватил ужас. Он знал, что она убила мою мать!
— Я подозревала ее, — продолжала я, указав на альков. — Я была там, наблюдала и ждала! Она убила маму тем же способом, каким был убит лорд Дарнлей!
Теперь я знаю, как это было сделано. Рот зажимается мокрой тряпкой, и не остается никаких следов… ничего. Так умерла моя мать! И ты знал это, может быть, помогал? Возможно, вы вместе это придумали?
— Нет! — горячо воскликнул он. Я была благодарна за то, что смогла в это поверить.
— Но ты знал, что она это сделала! — настаивала я, и он молчал, признавая свою вину.
— Ты, — продолжала я, — ее муж… мой отец! О, Господи, мой родной отец!
Я никогда бы не поверила, что увижу, как он дрожит. Ведь я никогда раньше не видела его в такой ситуации, где он не был лидером. Кроме того, я увидела боль в его глазах, и, поскольку читала мамин дневник и знала о симпатии, возникшей между ними, я понимала, что он оглядывается на свое прошлое и тоже вспоминает. После смерти матери он не был счастлив — и все-таки я не чувствовала к нему жалости.
— Я любила ее, — сказала я дрожащим голосом.