Ведьма княгини

Дохристианский период истории Древней Руси содержит множество тайн и загадок. Летописи доносят до нас легенды о рождении и смерти людей, оказавших влияние на судьбы народов, тех, кто создавал или разрушал государства, на многие годы и века определял облик целых стран. Но нередко до нас доходят только имена, и остается лишь гадать, кто были эти люди, как жили и чем заслужили такую долгую память. Одно из таких имен принадлежит Малфриде, загадочной русской женщине, жившей в середине X века. Кем она была? Славянкой из племени полян или древлян, либо, может быть, корни ее остались

в Скандинавии? Принадлежала она к княжеской семье или, возможно, оказала влияние на судьбу молодого Русского государства каким-то иным образом? Вероятно, схожие вопросы задавала себе известная писательница, признанный мастер историко-приключенческого жанра Симона Вилар, когда принималась за серию книг о Малфриде. «Ведьма», «Ведьма и князь» — и вот теперь «Ведьма княгини», новый роман о древлянской колдунье Малфриде.

Симона Вилар обладает даром создавать удивительно яркие, живые картины, пользуясь теми немногими обрывками исторических сведений, которые до нас дошли. Опираясь на сюжеты, сохраненные летописью, она не ограничивается этим. Ее фантазия оживляет короткие строки летописного сказания, наполняя его жизнью и красками. Много ли знает история о человеке по имени Малк Любечанин? Наверное, почти ничего. А ведь он был отцом Добрыни и Малуши, дедом князя Владимира, крестителя Руси! Фантазия писателя восполняет этот недостаток, а порой и заставляет давно известные по летописям сюжеты делать весьма неожиданные повороты.

Итак, Малфутка — на первый взгляд обычная молодая женщина, любящая и любимая жена древлянского посадника, удалого красавца Свенельда. Жаль только, что муж ее редко бывает дома, проводя все больше времени в Киеве, в палатах красавицы княгини Ольги. А Малфутка, предоставленная самой себе, бродя по огромным Свенельдовым палатам в компании маленького друга — черного котенка по имени Морок, обнаруживает в себе странные способности. Каким-то образом она видит нечисть — домовых духов, призраков. Дальше — больше. Она узнает о себе и своих возможностях такое, что оставаться дома в бездействии больше никак не может. И как бы ни был сейчас далек от нее киевский князь Игорь, терпящий поражение в древлянских лесах, все это имеет самое прямое отношение к Малфутке, пока еще ждущей в тереме, но уже знающей, что вот-вот ей предстоит вступить в битву — за жизнь своего любимого, за собственную память, за счастье своих детей… Иной раз лучше не помнить, что было с тобой прежде. Иной раз лучше не знать, на что ты способен. Но раз уж память проснулась, остается одно — сражаться. Следуя за Малфридой по ее нелегкому пути, читатель узнает, как и почему погибли лучшие древлянские мужи, приехавшие сватать Ольгу за своего князя Мала, куда делся сам Мал и почему он не упоминается при гибели Искоростеня, своей столицы. Персонажи сказок и легенд пройдут перед ним, будто живые — даже если они скорее бессмертные, чем подлинно живые… Мы узнаем, как появился на свет один из сильнейших русских богатырей, чье имя вошло в былины. А главное — вновь прикоснемся к живым корням своей истории. Сказка в них так тесно переплелась с былью, что разделить их уже невозможно — да и не нужно. Главное, что этот источник не пересох, он живет и питает нас, не давая забыть, кто мы и откуда.

Апрель 945 года

Дым и дождь… Мутная серая пелена, заполонившая все вокруг. Сквозь это сырое марево толпа людей — орущая и беснующаяся — казалась призрачной, колышущиеся руки и искаженные лица с открытыми ртами вызывали жуть. А ведь люди ликовали… Их приводила в восторг победа, единение и сила, радость от того, что они наконец смогли расправиться с тем, кто так долго подавлял племя древлян, навязывал свою волю и разорял данью. И вид связанного, униженного князя Игоря Киевского был для древлян слаще, нежели все красоты Ирия [1] .

На плечи пленного князя прикрутили тяжелую корягу, заставили тащить. Он шел пошатываясь, опустив глаза, чтобы не видеть их. Но головы не склонил. Что ж, пусть он и проиграл, но они никогда не увидят сломленного князя Руси. Даже если он связан и избит, даже если одежда висит клочьями, даже если ему немного осталось… Ибо он не сомневался, что уже немного.

Игоря толкали, и стражам приходилось оттеснять от него толпу. Его упорно заставляли идти, подпихивали древками копий, осыпали бранью, когда он споткнулся и стал заваливаться, но помочь подняться не пытались. И он поднимался сам, тяжело и устало. А тут еще из толпы кто-то запустил в него черпаком, угодил в голову, боль так и стрельнула над бровью, потекла кровь… Толпа же вновь взорвалась радостными возгласами.

— Поделом тебе, волк киевский! Повадился терзать овец, вот и настигла тебя кара! Проклятый! Да заберет тебя Чернобог! [2]

Худшего проклятия и пожелать нельзя. Чернобог — божество вечных мук, самый темный и злой из всех богов, с которым иные светлые боги не желают знаться, так как за ним только смерть, мрак и мука. Мир Чернобога — сумрачное царство глубоко под землей, где никогда не бывает света, куда не заглядывает свет ясного солнышка. И теперь древляне то и дело поминают проклятого бога, радуясь, что плененный ими князь будет предан темному божеству, и надеются, что отныне, избавившись от Игоря Киевского, смогут наконец вырваться из-под руки Руси.

«Зря надеются», — подумал Игорь. И вспомнил свою жену — Ольгу. Не та у него княгиня, чтобы не помститься за мужа, чтобы спокойно снести гибель супруга и не воздать за злодеяние. Думать об этом было почти сладко. По крайней мере, эти помыслы позволяли ему терпеть унижения, идти выпрямившись и стойко сносить глумление.

А ведь как лихо он въезжал в эти леса, с каким презрением смотрел на древлян. Их лохматые накидки в его глазах выглядели грубыми, их угрюмые взгляды вызывали насмешку. Что ему до этих лесных диких людей, когда он и хазар отгонял, и печенегов разбил в сече, даже самого императора ромеев заставил склонить гордую выю и вынудил надменную Византию подписать выгодный для Руси договор [3] . А потом…

— Все из-за тебя, ведьма проклятая, — процедил сквозь зубы Игорь. И подумал о древлянке, из-за которой поехал в эти леса. Ее вина. Обвинять в своем поражении древлянскую чародейку Игорю все же было легче, чем признаться, что его погубило собственное безрассудство.

И угораздило же его так влюбиться в эту девку, Малфриду! Она же предпочла ему другого, его собственного воеводу Свенельда, которого сам князь поднял из простых варягов и поставил служить посадником у древлян. И тогда Игорь, стремясь ослабить соперника, забравшего слишком много власти, решил уличить того в сговоре с древлянами, отправился в их леса, чтобы вызнать все о тамошних сделках Свенельда и потом иметь право покарать счастливого соперника, а заодно… вернуть свою чародейку!

Игорь сперва и впрямь отметил, что Свенельд не все положенное взял с древлян, смог порастрясти бояр древлянских, повыгрести недоимки из закромов сельских старост. А когда с добытым добром возвращался, когда его возы уже шли по большаку [4] к Киеву, Игоря вдруг нагнал молодой волхв, некий Малкиня, и сообщил, что чародейка Малфрида ожидает князя в дальнем лесу, что не бывала она в Киеве, что другая под ее именем сошлась со Свенельдом, а настоящая Малфрида хранит ему верность по-прежнему… И он и поверил… Отправил с данью большую часть войска в Киев, а сам с кметями [5] ближней дружины повернул назад, помчался, полетел к своей ненаглядной. Окрылен был, почти счастлив. И вот же попал в западню.

Подними голову, волк киевский! — сквозь горькие думы различил Игорь чей-то громкий голос.

Князь медленно выпрямился, взглянул. И похолодел. Его возводили на высокий крутой холм, на котором сильные мужики с гоготом сгибали две высокие березы одну к другой, обвязав веревками вершины… Вот как его казнят… Страшная погибель. Давно на Руси никого не предавали такой страшной смерти. Когда убивает не человеческая рука, а природа, значит, карает сама Мать Сыра Земля. Это скорее жертвоприношение, чем просто казнь. И его, Игоря Русского, древляне сделают жертвой?