Ведьма отлива
Шрифт:
– Хватит. Не пытайтесь. Мне нужна информация. Немедленно! Когда я попросил к телефону миссис Монтегю, мне сказали, что ее нет в Хэмпстеде.
– Они отправили ее в частную лечебницу?
– Нет, мой милый. Я так не думаю. Я полагаю, что в эту самую минуту миссис Бланш Монтегю находится в Фэрфилде.
– В Фэрфилде? Это невозможно!
– Почему?
– С чисто медицинской точки зрения.
– В чем дело?
– Эббот, я не осматривал леди. Но там был кровоподтек и, возможно, еще худшие повреждения. В таких случаях всегда есть риск отека
– Что это значит в переводе на нормальный язык?
– Если пациентка придет в возбуждение и повысит голос или выпьет горячее вместо холодного, голосовые связки могут распухнуть так, что спасет ее только операция. Удивительно, как врач разрешил куда-то ее везти.
– По словам Марион Боствик, – отозвался Эббот, – врач этого не разрешал. И она повышала голос, довольно сильно. У миссис Монтегю в Фэрфилде родственники; она, мне говорили, из такого семейства, что ей следует иметь родственников в Фэрфилде. Она кричала, чтобы ее увезли из Хэмпстеда, до тех пор, пока полковник Селби не согласился доставить ее сюда. Полковник Селби сейчас в отеле «Империал», миссис Монтегю – у своей родни, ею занимается сейчас другой доктор, и он запретил ее допрашивать. Я специально приехал из Лондона в Фэрфилд, чтобы поговорить с ней, и все впустую.
Ввиду такой неудачи я поехал в Рейвенспорт (ваш племянник весьма любезно подвез меня), чтобы встретить Твигга и перекинуться парой слов с рейвенспортской полицией, которая до недавнего времени следила за леди Колдер. Сегодня утром, по моему приказу из Лондона и, стало быть, по моей вине, они сняли наблюдение. А около шести часов неизвестный сообщил по телефону, что с леди Колдер что-то случилось.
– Неизвестный? – повторил Гарт. – Понятно.
– Вот как? – спросил Эббот, заметно напрягшись. – Но давайте вернемся к миссис Бланш Монтегю. Что сделала эта женщина? Что она сказала Глинис Стакли, если это была Глинис Стакли, что привело ее в такое исступление? Мы сначала думали, что Винсента Боствика шантажировали…
– А сейчас вы так не думаете?
– Нет, не думаем. Как я и признал вчера вечером, нет ни одного сколько-нибудь серьезного доказательства связи Винсента Боствика с танцовщицей из «Мулен Руж». И сегодня утром, как я уже упоминал, наши люди опросили соседей Глинис Стакли. Ее не видели с Винсентом Боствиком или с каким-нибудь другим мужчиной, за исключением…
– Да?
– За исключением, – теперь Эббот смотрел прямо на Гарта, – за исключением молодого человека по имени Майкл Филдинг. Полагаю, вы скажете мне все, что знаете, о Филдинге.
Повисла пауза. Только шелестел прибой.
«Ты не вспылишь, – говорил себе Гарт. – Ты должен сдержаться, должен сдержаться, сдержаться…»
– Майкл Филдинг, – пояснил он, – учится в клинике Барта на те гроши, что оставил ему дядя-священнослужитель, плюс то, что плачу ему я. Он блестящий работник, хотя, может быть, не слишком уравновешен, не слишком в себе уверен, впечатлителен. Но он – не убийца, как и Бетти Колдер. Эббот, почему вы не можете избавить от всего
– Фу-ты! Потому что очень и очень возможно, что именно она задушила эту проститутку-шантажистку: именно так утверждает Твигг.
– Вы действительно в это верите?
– Да, верю. Если одна сестра совершила попытку убийства, значит, и другая тоже на это способна. В них одна и та же кровь. Почему я об этом должен забыть? Из-за ее прекрасных глаз?
– Нет, из-за того, что вы и ваш чертов Твигг ошибаетесь на каждом шагу. Вы ошиблись в том, что Бетти была шантажисткой; ошиблись в том, что Винсент был жертвой шантажа. Вы ни за что не докажете, что Бетти как-то связана с этим убийством, а если попытаетесь, я вызову вас на дуэль.
Эббот смотрел на него.
– Какая самоуверенность! – бросил он, неторопливо вынул цветок из петлицы и так же неспешно швырнул его в пустой камин. – Ну что ж, хорошо. Поступайте как знаете. Я больше не пытаюсь помочь вам.
Дверь тут же открылась, и инспектор Твигг шагнул в комнату:
– Вы меня звали, сэр?
От сквозняка закачалась лампа под шелковым абажуром, портьеры вздулись, а дверь захлопнулась с таким грохотом, что эхо отозвалось под павильоном.
– Вы меня звали, сэр?
– Нет, но собирался. Берите допрос на себя. Проводите его, как считаете нужным.
– Во-во, – обрадовался Твигг. – Во-во! Признаюсь, меня это полностью устраивает.
– Меня тоже, – сказал Гарт, встав.
– Но предупреждаю, инспектор, – не допускающим возражений тоном добавил Эббот, опять став непроницаемым. – Вы должны вести допрос с соблюдением всех правил. Помните об этом.
– Я помню, сэр, я помню! Только пусть и доктор Гарт будет держать в голове, что он находится в очень серьезном положении: его могут препроводить в тюрьму, если не хуже. И пусть пеняет на себя, если ему мало не покажется.
– Придерживайтесь правил допроса, мистер Твигг! – выпалил Гарт. – Не начинайте с блефа, не сказав еще и десяти слов со свидетелем.
– Я блефую?
– Стоп! – сказал Эббот.
Их прихлопнуло тишиной, как крышкой. Секунд десять, наверное, никто не двигался. Потом Гарт опять сел на сиденье возле окна и с небрежным видом откинулся назад. Твигг, в сдвинутом на затылок котелке, чуть помедлил, постаравшись держаться более приветливо.
– Что ж, сэр, – почти сердечно проговорил он, – это меня устраивает.
– Тогда вперед, – разрешил Эббот.
– Хотя должен заметить, сэр, – добавил Твигг с таким видом, будто внезапно что-то вспомнил и теперь старательно подбирает слова, – что мне уже довелось нарушить некоторые ваши указания.
– То есть?
– Ну, сэр, эта леди Колдер. Она пыталась сбежать. Я лично допрашивал ее перед тем, как вы вызвали меня, и, может быть, говорил с ней немного резко. Видит бог, сэр, все женщины время от времени становятся истеричками!
– Сядьте, Гарт! – рыкнул Эббот. Но его лицо под огромными седыми усами покраснело от гнева. – Инспектор, вы преступили…