Ведьма
Шрифт:
Она никогда не показывала мне, как колдовать. Сказала, что не станет, пока я не научусь исцелять. Но Кроак не смог бы отличить колдунью от коровы. Значит, я сыграю злую ведьму, напущу на него страха.
Я взяла золу, растерла ее между пальцев.
– Что… что ты делаешь, девочка? – запинаясь, спросил Кроак.
– Ты знаешь, что я делаю, старик. – Я придала голосу дерзости, произнося слова из песни матери: – Пепел, и пламя, и камень, и пепел.
И едва не рассмеялась, увидев, как он задрожал.
– Скажи мне, кто эти люди, которые убили мою мать?
– Я…
– Они справили нужду прямо на нее, ты знал об этом?
– Нет…
– И сломали ей руку. Ты знаешь, каково это?
– Перестань.
Но я не перестала. Я снова произнесла эти слова вслух, как свое собственное заклинание:
– Из пепла мы восстанем, в пепел обратимся.
– Прошу тебя, прошу… Я знаю только некоторых. Сыновей своих отцов…
– Назови мне имена их отцов. – Я задрожала, и комната будто задрожала вместе со мной.
Я взяла еще немного золы и выпустила ее из пальцев. Затем коснулась ее большим пальцем ноги и резким движением провела черту в сторону Кроака. Страх обуял его. Его руки были на поясе. Хотел вытащить нож? Его рот открылся и снова закрылся. Глупый старик.
– Прошу… Я же впустил тебя в свой дом…
– Назови мне имена. – Я кипела от ярости, я пылала как огонь в очаге.
Я занесла ногу над своим наговором, как клинок, готовый нанести удар. Кроак снова посмотрел в окно.
– Почему ты туда смотришь? Думаешь, загнал меня в ловушку, да?
Он покачал головой.
– Скажи мне, ты… старый дурак.
И я засмеялась. Как тогда, когда издевалась над Дилл. Я не могла ничего с собой поделать. И мне было плевать.
Мой смех ранил его, слезы побежали по щекам.
– Это правда… Я дурак…
Я с усмешкой смотрела, как он опустился на свои дрожащие колени.
– Что происходит? Иви?
Дилл протерла глаза. Потом села, посмотрела на меня, на Кроака, на золу вокруг.
– Что… Что тут творится?
– Я колдую, Дилл. Я все правильно сделала? – Я швырнула в нее эти слова.
– Нет. Перестань, Иви!
– Продолжай, старик! – Я встала над ним. Мое сердце билось так быстро.
Он ощупал свой пояс.
– Они говорили, что не причинят ей вреда, если я скажу им… – И он медленно достал какую-то вещь, но это был не нож. Это была изодранная кукла, которая тряслась в его руках. – Они говорили, что если я скажу им, если скажу, где вас найти, то они не тронут ее. И я сказал. Я сказал им. Но Элис разозлилась на них, она сказала, что любит вашу маму за то, что узнала от нее, и она не переставала кричать. И они схватили ее… И… повесили ее на дереве.
Кроак взметнул руки к лицу.
– Теперь я все время… все время вижу, как она качается там! Моя Элис! О, моя Элис!
Волосы у меня на голове зашевелились, когда он разрыдался перед этим окном. Он был стар, однако плакал как малышка, которую потерял.
Я увидела маленькую девочку, худенькую, с белыми волосами, убегающую в ночь.
– Элис, прости меня, – прошептал он.
Дилл подошла к нему и обняла его за голову. Он рыдал в ее объятиях, а она бросила на меня гневный взгляд.
Я посмотрела на испачканную золой ногу так, словно она была не моя. Грудь сдавило, щеки горели. Вот чего я добилась.
Я нагнулась и подула на пепел. Моего заговора, который не был заговором, больше не существовало.
– Их было пятеро, но я знаю лишь двоих… Микин из города. Купер с той стороны долины. Вояки. И парнишка, немногим старше тебя. – Он шмыгнул носом. – Том, так они его называли. Скверный парнишка.
Я проводила взглядом Дилл – она пошла за графином с водой.
– У них есть главный. Высокий. – Я вспомнила того, кто взмахнул рукой, давая команду своим псам.
Кроак кивнул. Дилл поднесла ему воды. Какой же хорошей она была. И какой плохой была я.
– Это лишь четверо, Джим Кроак. – Я не умела колдовать, зато считать умела.
– Пятой была женщина, старуха. Она привела их сюда. – Вода закапала с его подбородка. – Она знала твою мать…
Холодок пробежал по моей спине, как вода из его графина.
– Как она выглядела? Расскажи мне! – Я протянула руку, но Дилл остановила меня.
– Сгорбленная спина. Она была в капюшоне, я не видел ее лица! Не видел!
Дилл осторожно вернула ему куклу.
– Это все, что я знаю. – Кроак погладил куклу по шерстяным волосам. – Это все…
Зола тонкой струйкой сочилась из моих пальцев.
– Спасибо, Джеймс Кроак.
Шаркая, он пошел к себе в комнату. Посмотрел на Дилл, и та улыбнулась. Проходя мимо меня, он ничего больше не сказал, только закрыл за собой дверь.
Дождь полил еще сильнее, а огонь съежился, чтобы уснуть.
Дилл поставила графин с водой, не глядя на меня. Вернулась к Ягодке и ее щенкам.
– Это нужно было сделать, Дилл.
У меня во рту пересохло. Но злой сестре воды не предложили.
– Ты что, не понимаешь?
Она отвернулась и подвинула собак ближе к себе, подальше от меня.
– Зола не для порчи, Иви. А для примирения. – Она сказала это шепотом, но ее слова больно укололи меня.
– Мне все равно, Дилл! У меня есть их имена, понимаешь? Мне плевать на твои заклятья! Плевать, слышишь?
И все же я знала, что меня так задело. Где-то в глубине души мне было не плевать. Напротив, хотелось расспросить ее, узнать, что говорила ей мать, к словам которой я перестала прислушиваться.