Ведьма
Шрифт:
– Марта хочет выучиться читать, – сказал пастор, погладив девочку по светлым волосам. – Мой звонарь учит детей два раза в неделю.
– Даже не знаю, какая ей от этого польза, – проговорила Элин.
Если она чему-то и научилась в жизни, так это тому, что женщине лучше не выделяться. И не иметь больших надежд на будущее. На этом пути ее ждут одни разочарования.
– Она должна уметь читать катехизис, – сказал Пребен, и Элин покраснела.
И вправду, как она могла возражать пастору в таком вопросе? Если он счел уместным и даже благотворным для ее дочери научиться читать, то кто она такая, чтобы спорить?
– Тогда
Сама она так и не научилась читать и выдерживала опросы по катехизису лишь за счет того, что выучила все наизусть.
– Ну что ж, тогда решено, – радостно ответил Пребен и снова погладил Марту по волосам.
Он поднялся, отряхивая с брюк сено. Элин старалась не смотреть на него. Что-то в нем притягивало ее взгляд, и она стыдилась уже самих мыслей о нем. Пребен был мужем ее сестры, ее хозяином и пастором ее прихода. Испытывать к такому мужчине какие-то иные чувства, кроме благодарности и благоговения, было грехом, за который она заслуживала божьей кары.
– Мне следует пойти и помочь Бритте с приготовлениями, пока та совсем не загоняла прислугу, – весело проговорил он и повернулся к Марте: – Заботься о своей Фиалке. Марта сразу видит, кому нужна рука помощи.
– Спасибо, – вымолвила девочка и посмотрела на Пребена с таким обожанием, что сердце Элин растаяло.
Однако боль осталась. Снова тоска по Перу охватила ее с такой силой, что пришлось отвернуться. Пока удалялись шаги Пребена, Элин заставляла себя не вспоминать. Его нет. С этим ничего нельзя сделать. Остались только они с Мартой. А с нынешнего дня еще и Фиалка.
– Да, сегодня у нас тяжелый день, – проговорил Патрик, оглядывая конференц-зал.
Никто не ответил, даже не взглянул на него. Хедстрём подозревал, что все, как и он, думают о своих детях. Или внуках.
– Мы с Бертилем вынуждены немедленно отозвать всех из отпуска, – сказал он. – Надеюсь, вы отнесетесь к этому с пониманием.
– Думаю, могу сказать от имени всех, – ответила Паула. – Тебе не удалось бы нас отсюда выгнать, даже если б ты захотел.
– Так я и думал, – проговорил Патрик, ощущая огромную благодарность к собравшимся коллегам. В том числе к Мелльбергу. Даже тот ни на секунду не заколебался.
– Вы сможете решить свои личные вопросы? Я знаю, что у многих есть дети, которые сейчас не ходят в садик… – Он перевел взгляд на Мартина. – Родители Пии забирают к себе Туву, когда я работаю.
Поскольку больше никто ничего не сказал, Патрик счел, что Паула и Анника могут как-то разрешить свою семейную ситуацию. Смерть ребенка все изменила. В таких случаях подается команда «свистать всех наверх» – он знал, что впереди долгие часы работы.
– Йоста, как чувствуют себя родители? – спросил Патрик, прислоняясь к письменному столу рядом с белой доской.
– Ну ожидаемо, – ответил Флюгаре и сморгнул. – Приехал пастор, к тому же я позвонил участковому врачу, так что, когда уходил, обоим дали снотворное, чтобы они могли поспать.
– У них нет родственников, которые могли бы приехать? – спросила Анника, которая тоже явно приняла все очень близко к сердцу.
– Родителей Эвы нет в живых, а родители Пера живут в Испании, но они уже в самолете по пути в Швецию и через несколько часов будут у них.
Анника кивнула.
Патрик знал, что у нее большая семья и она привыкла всегда видеть вокруг себя много народу.
– Что говорит Турбьёрн? Как далеко они продвинулись? – спросил Мартин и потянулся к термосу с кофе, который Анника заполнила перед совещанием.
– Девочку везут в Гётеборг на вскрытие, – тихо ответил Патрик.
Этот образ остался у него на сетчатке. Он присутствовал, когда тело Неи вынимали из-под ствола дерева, и знал, что в ближайшем будущем именно эта картина будет являться ему, едва он прикроет глаза. Крупные животные не могли добраться до нее в яме, но насекомые вывалились в огромных количествах, когда ее вынимали. Картины проносились в быстром темпе. Патрик присутствовал при вскрытиях, и ему было известно, как это делается. Слишком хорошо известно. Он не желал видеть девочку перед собой, обнаженную и беззащитную на холодном металлическом столе. Он не желал знать, где Педерсен будет резать, как будут вынимать ее внутренние органы, как все, что когда-то позволяло ей жить, будет взвешиваться и измеряться с помощью приборов. Он не желал знать, как будут наложены швы на большой разрез в форме буквы Y у нее на груди.
– Как прошел осмотр места происшествия? – спросил Йоста. – Нашли что-нибудь ценное?
Патрик, вздрогнув, попытался отогнать образы Неи, мелькавшие перед глазами.
– Они собрали немало материала, но мы пока не знаем, что из этого окажется ценным.
– А что же они собрали? – с любопытством спросил Мартин.
– Следы ног, но они вполне могли принадлежать тем троим, что обнаружили ее. Кроме того, это место обыскивали несколько раз, так что на всякий случай всех участвовавших в поисках попросят оставить свои отпечатки. Кто-нибудь из вас побывал в этом квадрате? В таком случае нам нужны и ваши следы.
– Нет, никто из нас не был в том квадрате, где нашли девочку, – сказал Йоста и тоже налил себе кофе.
– Отпечатки подошв; что еще? – спросила Паула.
– Точно не могу сказать – видел только, как они что-то поднимали с земли и складывали в пакетики. Хочу дождаться рапорта Турбьёрна – он обычно не любит давать никакой предварительной информации, пока основательно не проработал материал.
Мелльберг поднялся и отошел к окну.
– Черт, какая тут духота!
Он потянул за воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. В подмышках у него виднелись большие круги пота, а зализанные на сторону волосы упали на одно ухо. Он открыл окно. Шум машин за окнами слегка мешал, но никто не стал протестовать, когда поток свежего воздуха ворвался в душное помещение. Участковый пес Эрнст, до этого лежавший и пыхтевший у ног Мелльберга, поднялся, подошел к окну и поднял морду. Из-за своей огромной массы он очень реагировал на жару; язык его свисал наружу.
– Стало быть, он не упоминал ни о каких находках? – спросила Паула.
Патрик покачал головой.
– Нет, придется подождать, пока мы не получим от Турбьёрна первый рапорт. Потом я хочу узнать у Педерсена, сколько времени ему понадобится, чтобы дать нам результаты вскрытия. К сожалению, очередь, как мне известно, велика, но я поговорю с ним, спрошу, что он может сделать.
– Ты ведь был там. Неужели ничего не было заметно? По ней…
Задавая этот вопрос, Мартин поморщился.