Ведьмак: назад в СССР-4
Шрифт:
— И быстро там эта жопа каждый раз начиналась?
— Если по указанному проводником маршруту не идти и начинать расходиться как бараны, пришедшие на экскурсию в краеведческий музее, то почитай сразу начиналась, а если слушать того, кто сюда десяток раз сам в одиночку залазил, то можно попробовать пожить какое-то время.
— Всё так плохо? — пробурчал я и помог оттащить цепь от вросших в землю прямоугольных створок.
— Сам увидишь — ответил Щукарь и схватившись за толстую проушину, со скрипом откинул ржавую воротину.
В тот же миг снизу пахнуло
Как только вторая створка была откинута в сторону, я увидел спуск и туннель, ведущий в сторону цеха. Щукарь ступил на ступеньки первым, предварительно предупредив чтобы пока он не доберётся до дна, я не спускался.
— Всё лейтенант, вроде нормально — услышал я после небольшого осмотра. — Давай топай сюда, только аккуратно, а то тут на нижних ступеньках толстый ледок намёрз.
Оказавшись внизу я включил фонарь и осветил широкий, прямоугольный коридор с идущими вдоль него водопроводными трубами. Стены и метал покрывал колючий иней, а с потолка кое где свисали сосульки, вросшие в железобетонный пол. И в одной из этих приросших к полу прозрачных колонн, я увидел скукожившуюся фигуру, сидящего человека, облачённого в тулуп и мохнатую шапку.
— А это кто? — поинтересовался я.
— Один из местных охотников, вольный старатель по кличке Худой. Он у нас немного силу чуял, по плохим местам ходить умел и всякое разное на продажу там искал. А ещё золотишко мыл и мог себе руками путь освещать. Лет двадцать назад, когда он мне в конец надоел своим нытьём, я его послал туда куда подальше. А этот ирод мой лаз нашёл и сюда сучонок пролез. Хотел старое цеховое хранилище, с полуфабрикатным золотом найти. На ту сторону Худой сходить смог, немного там поплутал и даже умудрился вернуться, но до выхода наверх всего каких-то десять метров не дошёл — объяснил Щукарь уже подходя вплотную к примороженному мертвецу.
— А почему он не дошёл?
— Судя по сизым меткам на плече, его ледяной паук ужалил. А после этого, ежели в течении получаса на солнышко не выбраться, то тело с каждой минутой будет все больше и больше охлаждаться, пока окончательно не заледенеет. И не костер, не открытый огонь такому человеку согреться не поможет. Худой, когда выходил рукав зипуна на себе запалил и даже это ему не помогло — Щукарь указал на обугленный элемент одежды, хорошо видный под слоем льда.
Остановившись рядом, я осветил трофейным фонариком, провалившегося к стене мертвеца и увидел в прорехе одежды, на его плече две мелких сизых ранки, от которых расходилась сеть вздутых капилляров. Ещё в глаза бросились зрачки мертвеца, в которых горел голубой огонёк, почему-то вызывающий тень чувства тихого ужаса.
— А почему ты Павел Лукич не вытащил его отсюда и не похоронил?
— А зачем? Худой жаден был не в меру и чего хотел, того и добился. Так пускай теперь после глупой смерти, послужит другим напоминанием. Ведь нормальный человек, ежели сюда случайно залезет, посмотрит на него и сразу поймет, что дальше лезть точно не стоит.
Пройдя вдоль труб ещё метров двадцать, Щукарь осветил полуметровое пятно необычного, сизого инея, видневшееся на стене. Его колючки были значительно подлиннее, обычного белого.
— Ну а с этого места лейтенант начинается твое обучение — изрёк старик и я, направив луч фонаря на пятно, высветил синеватую призрачную испарину, окружающую необычный иней. — А ведь твой фонарь как раз может высвечивать его истинную, подлую суть. Значит так, заруби себе на носу, увидишь сизую или синюю расцветку хоть на льду, хоть на изморози, покрывающей железо, ни в коем случае не трогай эти места голой рукой, иначе потом пару часов не сможешь её чувствовать. А если пятно совсем тёмно-синее будет, и ты в него к примеру, наступишь ногой, обутой в валенок, то считай, что отмороженные пальцы сразу пойдут на ампутацию.
— Криогенная, шоковая заморозка — озвучил я свои мысли и Щукарь утвердительно кивнул.
— Ну ежели по-научному, то, наверное, она самая. А теперича парень потопали дальше, а то время не терпит.
Пройдя ещё три десятка метров, мы проскользнул мимо нескольких ледяных колонн и наконец вышли к оболочке, окружающей аномалию. Непроницаемая для взгляда стена, состоящую из призрачных снежинок, яростно кружащихся, в как казалось никогда не заканчивающимся танце.
— А вот тут давай осторожненько, иначе легко обморозиться можно — предупредил Щукарь. — Смотри в оба на снежинки и переходи внутрь, только когда они максимально затормозят. И ни в коем случае не суйся, если они вот так как сейчас, бешено кружатся.
Проведя инструктаж, старик застыл на месте в ожидании правильного момента, и он настал через пару минут, когда снежинки неожиданно перестали судорожно дёргаться и практически застыли на месте.
Сделав пару быстрых шагов, Щукарь пересёк преграду и бесследно исчез за призрачной стеной. Сразу после этого снежинки снова яростно заметались, заставив меня ждать свою очередь ещё около минуты.
А когда они снова почти застыли, я без промедления бросился вперёд и почувствовал, как сквозь меня прошла волна лютого, потустороннего холода, заставившего буквально задрожать и застучать зубами.
Оказавшись на другой стороне, я увидел сидевшего на трубе Щукаря, который как ни в чём не бывало, дымил самокруткой.
— Ну наконец-то появился, а то я ведь тебя тут уже десять минут жду — изрек Щукарь и раскрыв карманные часы, указал на циферблат. Сравнение с моими наручными часами показало, что различие составляет целых восемь минут, и это означало что внутри аномалии время идёт побыстрее чем снаружи.
— Временной сдвиг. Сильная разница. Где-то один к восьми — подметил я.
— Иногда доходит до одного к десяти — поправил меня Щукарь и я подсчитав вывел что за сутки в аномалии, снаружи пройдёт где-то три часа.