Ведьмак (сборник)
Шрифт:
Когда она крикнула, он поцеловал ее. Придушил крик.
Лошади, чувствуя необузданную человеческую страсть, ржали, топали, бились в боксах о перегородки, так что пыль и сено сыпались с потолка.
– Цитадель Rhys-Rhun в Назаире, у озера Муредах, – торжествующе закончила Фрингилья Виго. – Там убежище Вильгефорца. Я вытянула это из ведьмака прежде, чем он уехал. У нас достаточно времени, чтобы его опередить. Он ни в коем случае не успеет добраться туда до апреля.
Девять женщин, собравшихся
– Рыс-Рун, – повторила Филиппа Эйльхарт, обнажая зубы в хищной улыбке и поигрывая пришпиленной к платью камеей из сардоникса. – Рыс-Рун в Назаире. Ну, до скорой встречи, господин Вильгефорц. До скорой встречи!
– Когда ведьмак туда доберется, – прошипела Кейра Мец, – он найдет развалины, от которых уже не будет даже нести гарью.
– И дохлятиной, – обаятельно улыбнулась Сабрина Глевиссиг.
– Браво, мазель Виго, – кивнула Шеала де Танкарвилль, сделав такой жест, которого Фрингилья никогда не ожидала бы от известной чародейки. – Отличная работа.
Фрингилья склонила голову.
– Браво, – повторила Шеала. – Свыше трех месяцев в Туссенте… Но, вероятно, имело смысл.
Фрингилья Виго обвела взглядом сидящих за столом чародеек: Шеала, Филиппа, Сабрина Глевиссиг, Кейра Мец, Маргарита Ло-Антиль и Трисс Меригольд. Францеска Финдабаир и Ида Эмеан, чьи глаза, подчеркнутые ярким эльфьим макияжем, не выражали абсолютно ничего. Ассирэ вар Анагыд, глаза которой выражали и беспокойство, и озабоченность.
– Имело, – призналась она.
Совершенно искренне.
Небо из темно-голубого постепенно становилось черным. Морозный вихрь гудел в виноградниках. Геральт застегнул волчью доху и обернул шею шерстяным шарфом. Чувствовал он себя прекрасно. Воплощенная любовь, как обычно, вознесла его на вершины физических, психических и моральных сил, стерла остатки каких-либо сомнений, прояснила и оживила мысли. Он только жалел, что теперь надолго будет лишен этой чудотворной панацеи.
Голос Рейнарта де Буа-Фресне вырвал его из задумчивости.
– Надвигается скверная погода, – сказал странствующий рыцарь, глядя на восток, откуда налетал вихрь. – Поспешите. Если ветер принесет снег и прихватит вас на перевале Мальхеур, вы окажетесь в ловушке. И тогда молите об оттепели всех богов, каких вы только знаете, почитаете и о каких слышали.
– Понятно.
– Первые дни вас будет вести Сансретура, держитесь реки. Минуете трапперскую факторию, доберетесь до места, в котором в Сансретуру впадает правый приток. Его течение укажет вам дорогу на перевал Мальхеур. Если же по воле божьей вы все-таки преодолеете Мальхеур, не особенно радуйтесь, потому что впереди вас еще будут ждать перевалы Сансмерси и Монблан. Перейдя оба, вы спуститесь в долину Саддат. В Саддате теплый микроклимат, почти как в Туссенте. Если б не бедная почва, там сажали бы виноград…
Он оборвал,
– Ясно. Ближе к делу. У устья Саддата лежит городок Карависта. Там проживает мой кузен, Ги де Буа-Фресне. Посетите его и сошлитесь на меня. Если окажется, что кузен скончался либо впал в старческий маразм, запомните: направление вашего пути – равнина Маг Деира, потом долина реки Сильты. Дальше, Геральт, уже по картам, которые ты скопировал у местного картографа. Ну а коли уж мы упомянули картографа, то я не очень понимаю, чего ради ты выпытывал о каких-то замках…
– Об этом забудь, Рейнарт. Ничего такого не было. Ничего ты не слышал, ничего не видел. Даже если тебя станут пытать. Понятно?
– Понятно.
– Всадник, – предостерег Кагыр, сдерживая брыкающегося жеребца. – Всадник мчится к нам галопом со стороны дворца.
– Если один, – осклабилась Ангулема, поглаживая висящий при седле топорик, – то невелика беда.
Всадником оказался Лютик, мчащийся во весь опор, не жалея коня. О диво, конем был мерин поэта Пегас, который скакать не любил и не привык.
– Ну, – сказал трубадур, задыхаясь так, словно не он скакал на мерине, а мерин на нем. – Ну, слава всевышнему. Я боялся не поймать вас.
– Неужто едешь с нами?
– Нет, Геральт. – Лютик опустил глаза. – Не еду. Остаюсь в Туссенте с Ласочкой. То есть с Анарьеттой. Но не мог же я, в самом деле, с вами не попрощаться. Пожелать счастливого пути.
– Поблагодари княгиню за все. И постарайся оправдать нас за то, что мы так неожиданно, как это? Ну, совсем по-зеррикански, в смысле – не прощаясь. Объясни как-нибудь.
– Вы дали рыцарский обет, вот и все. Любой в Туссенте, включая и Ласочку, это понимает. А здесь… Возьмите. Пусть это будет моим вкладом.
– Лютик, – Геральт принял у поэта тяжелый кошель, – на отсутствие денег мы не жалуемся. Ты напрасно…
– Пусть это будет моим вкладом, – повторил трубадур. – Наличные никогда не помешают. Кроме того, они не мои, я позаимствовал дукаты из личной шкатулки Ласочки. Что так смотрите? Женщинам деньги не нужны. Да и зачем они им? Пить не пьют, в кости не играют, а женщинами… Ну, женщины-то, черт побери, они сами и есть. Ну, бывайте! Поезжайте, а то я еще, чего доброго, разревусь. А когда все кончится, на обратном пути загляните в Туссент, все мне расскажите. И я хочу обнять Цири. Обещаешь, Геральт?
– Обещаю.
– Ну все. Бывайте.
– Погоди. – Геральт развернул лошадь, подъехал вплотную к Пегасу, незаметно вытащил из-за пазухи письмо. – Постарайся, чтобы это письмо дошло…
– До Фрингильи Виго?
– Нет. До Дийкстры.
– Да ты что, Геральт? Спятил? И как я смогу это сделать, по-твоему?
– Найди способ. Знаю, ты сумеешь. А теперь – прощай. Давай морду, старый дурень.
– Давай морду, друг. Я буду ждать вас.
Они глядели ему вслед, видели, как он едет рысью в сторону Боклера.